Воля дороже свободы - Анатолий С. Герасименко
Ариана коротко вздохнула:
– А родители жили бедно. Очень радовались, когда меня пристроили в обеспеченную семью. Там были хорошие люди. Не обижали. Я у них на кухне, по большей части, работала. Готовить научили всякое.
Подлетел бритоголовый щуплый официант, скороговоркой протараторил фразу на танжерском: вероятно, спрашивал, чего желают клиенты. Кат отрицательно качнул головой. Официант сделался мрачен, принялся что-то втолковывать. На божеский он не перешёл, но общий смысл угадывался и так – дескать, либо заказывай, либо выметайся. Кат спросил чая на троих. Бритоголовый помрачнел ещё сильнее, однако заказ принял и ушёл на кухню. Презрение излучала даже его узкая, затянутая в полинялую ливрею спина.
– Жила у них долго, – продолжила Ариана, когда он скрылся из виду. – Лет десять. Потом хозяин помер, хозяйка имение продала. Вроде как её обманули, не знаю, что было. Деньги со сделки быстро кончились, и она меня выставила на аукцион. Там…
Она прервалась, чтобы перевести дух. Петер смотрел на неё исподлобья, руки его под столом мяли и разглаживали ткань штанов на коленках.
– Там Астер меня и купил, – Ариана снова вздохнула. – Пришёл на рынок – аукцион в порту проводят, на невольничьем рынке... Я-то его узнала сразу, Астера, хоть вон сколько лет прошло. Ну, знаете, по рогам. Да и лицо такое. Узнаваемое.
Кат вспомнил физиономию владельца книжной лавки: жирный валик над бровями, тухлые глазки, каменная челюсть. Что верно, то верно, это лицо нескоро забудешь.
–…Нам запрещали с покупателями говорить, ну я ему улыбалась, – говорила Ариана. – Пока он торговался, пока документы подписывал – всё лыбилась, как дура. Ещё бы, думала ведь – родной брат пришёл выручить из неволи. Домой заберёт, заживём семьёй.
Она замолчала. Петер снова поправил перечницу.
Подошёл официант. Чудом не расплескав, брякнул на стол три кружки с чаем. Кат заглянул в свою. Чай был черней самого крепкого кофе и пахнул хорошо проваренной тряпкой.
– Я не юрист, – сказал Кат, отодвигая кружку, – но, по-моему, на Танжере положена скидка кровным родственникам. Как раз чтобы выкупить из рабства брата, сестру, и так далее. И подписать вольную. Верно?
Ариана кивнула:
– Да. Он потому меня и купил, чтобы скидка вышла. Но вольную подписывать – куда там. Даже не подумал. Просто поводок нацепил да повёл к своей коляске. Ни слова не сказал. Я-то ещё ничего не понимала. Дождалась, пока в коляску сели – тогда к нему обниматься полезла. Ну, он мне и выдал по первое число. Нос сломал...
– Взял себе рабыню по дешёвке, – кивнул Кат. – Ловко, молодец. А родители ваши – они что?
– Умерли, – просто сказала Ариана. – Погибли в аварии. За год до того. И он наследство получил. Вот эту книжную лавку.
Петер деликатно кашлянул:
– Извините, что спрашиваю, но почему он с вами так? Он… он за что-то держал зло? Хотел отомстить?
Ариана пожала плечами.
– Отомстить? Да нет… Мы с ним в детстве не ссорились особо. Жили, знаете, как все живут: старшая сестра, младший брат. Я за ним присматривала. Ругала порой, конечно – если хулиганил. Он, вообще-то, часто гадости делал. Топил кошек. Ребят поменьше колотил. Ещё пару раз таскал деньги у родителей… Ну, так. Всё по мелочи. Ничего особенного.
– И они его не продали, – утвердительно произнёс Кат.
Ариана помотала головой.
– Сначала он был слишком маленький. А потом у них дела пошли лучше. Даже книжная лавка появилась.
– Но тебя родители обратно не выкупили? – Кат попытался устроиться на утлом сиденье поудобнее, однако не преуспел.
Ариана снова пожала плечами – как-то наискосок, так что одно плечо поднялось выше другого:
– Наверное, им было не по средствам. Да и понятно: только дела пошли в гору – а тут такие расходы. Ещё ведь пришлось потратиться. Они сами родились с нормальными способностями. Папа чувствовал железо, искал руду. Мама быстро считала в уме. А мы с Астером – бесполезные. Вот… они ему на совершеннолетие купили гражданство. Это дорого у нас.
– Ему купили? А вам? – негромко спросил Петер. Он оставил в покое перечницу и взялся за кружку с чаем: двигал по столу взад-вперёд, потом вправо-влево, затем снова взад-вперёд. Чай угрожающе колыхался.
– Может, со временем и мне бы оформили, – Ариана поправила волосы и сложила руки на коленях. – Только не успели.
«Врёт? – думал Кат. – Вряд ли. Слишком паршивая история, чтобы быть враньём. Хотя для Танжера такое в порядке вещей. Сбагрили дочку, вырученные деньги вложили в дело. Мелкого сучонка, который всем пакостил, продавать не стали. Наоборот, занесли за него взятку в муниципалитет. Как-никак, мальчик. Наследник лавочной империи… А потом он вырос – и хлоп, авария. Готов поспорить, сынок им эту аварию и устроил».
– Скажите, – Петер всё дёргал кружку туда-сюда, – а вам обязательно его… Ну, убивать? Может, легче сбежать куда-нибудь? Или уговорить его подписать эту самую вольную?
Ариана улыбнулась – неловко, непривычно.
– Бежать некуда. Поймают. А вольную он в жизни не подпишет. Я чего только не делала.
На последнем слове она осеклась. Кат посмотрел в упор:
– Трахает тебя?
Она сжала губы. Еле заметно кивнула.
Зазвенело, плеснуло, покатилось. Петер с шипением вскочил, отряхивая брюки от разлитого чая. Стул
