Дэвид Хартвелл - Научная фантастика. Ренессанс

— Мы надеемся сделать их более полезными. Пока мы не пытались обучать их чему-то, выходящему за пределы исследовательских целей. Помните, предполагается, что они остаются дикими. Это входит в условия выдачи нам гранта ООН.

— Расскажите мне об исследованиях, — попросил Леон. По своему опыту он знал, что ни один ученый не упустит возможности завести свою излюбленную песню. И оказался прав.

— Итак, представьте себе: ученые взяли человеческую ДНК и ДНК шимпанзе, — начал Рубен с растущим энтузиазмом, — и разъединили двойные спирали в обеих молекулах. Скрепление человеческой и обезьяньей половинок создало гибрид.

Там, где нити дополняли друг друга, они крепко сцепились, образовав новую неполную двойную спираль. Там, где они различались, связь между нитями была слаба, прерывиста, провисали целые участки.

Затем водный раствор поместили в центрифугу, где слабые сектора разорвались. Осталось девяносто восемь и две десятых процента сцепленных генов. Шимпанзе поразительно похожи на людей. Меньше двух процентов разницы — и все же они живут в лесах и ничего не изобретают.

Обычно разница между индивидуальными ДНК людей составляет десятую долю процента. Грубо говоря, шимпанзе отличаются от людей в двадцать раз больше, чем люди друг от друга, — генетически. Но гены, как рычаги, удерживают тяжелый груз, не позволяя ему сместиться.

— Однако мы не произошли от них. Наши генетические пути разошлись шесть миллионов лет назад.

— Они мыслят как мы? — спросил Леон.

— Лучший способ получить ответ на этот вопрос — совершить погружение, — заявил Рубен. — Самый лучший.

Он улыбнулся, и Леону пришло в голову, не получает ли Рубен комиссионные за погружения. Партии «выбрасываемого» им на рынок «товара» невелики, интересы преследуются академические — но все же это партии товара.

Рубен накопил обширную информацию о перемещениях шимпанзе, о динамике популяции, о поведении обезьян, которой может воспользоваться Леон. Этот богатый источник при поддержке математического моделирования мог бы стать благодатной почвой для создания упрощенной версии социоистории.

— Описать математически жизнь вида — одно, — сказала Келли, — но жить в этом виде…

— Да ладно тебе, — перебил жену Леон. Хоть он и знал, что вся деятельность Экскурсионной станции направлена на продажу туристам сафари и погружений, он был заинтригован. — Мне нужны перемены. Ты сама говорила: «Пора выбраться из душного старого Хельсинки».

— Это абсолютно безопасно, — мягко добавил Рубен.

Келли — сама терпимость — улыбнулась Леону:

— Ох, ну хорошо.

Утро он провел, изучая банк данных шимпанзе. Математик в нем размышлял, как представить ход развития этих приматов с точки зрения упрощенной социоистории. Шар судьбы катится вниз по растрескавшемуся склону. Как много дорог, какой выбор…

Днем они обычно прогуливались, но Келли не любила пыль и жару, да и животных они почти не видели.

— Какой уважающий себя зверь захочет, чтобы на него пялились эти разряженные примитивисты? — говорила она. Остальные все время галдели; вот животные и держались подальше.

Леону же нравилась атмосфера расслабленности, он сливался с природой, в то время как мозг его продолжал работать. Он размышлял об этом, стоя на круговой веранде, попивая бодрящий фруктовый сок и глядя на закат. Келли молча притулилась рядом. Дикая Африка сделала очевидным факт, что Земля — энергетическая воронка, думал он. На дне гравитационного колодца Земля обречена использовать едва ли десять процентов солнечного света, падающего на нее. Природа создает органические молекулы с энергией звезд. В свою очередь, растения — жертвы животных, усваивающих лишь десятую часть запасенной травами энергии. Травоядных пожирают плотоядные, использующие десять процентов энергии чужой плоти. Так что, прикинул он, только одна стотысячная звездной энергии оседает в хищниках.

Какое расточительство! И все же нигде не существует более эффективного механизма распределения. Почему? Все без исключения хищники разумнее своих жертв, они стоят на вершине пирамиды с очень крутыми гранями. У всеядных распределение такое же. И на этом суровом ландшафте взошло человечество.

Данный факт должен иметь огромное значение в любой социоистории. Значит, шимпанзе — неотъемлемое звено в поисках древних ключей к психике человека.

— Надеюсь, погружение — это не слишком жарко и липко, — сказала вдруг Келли.

— Помни, ты будешь смотреть на мир другими глазами.

Она фыркнула:

— Ну, по крайней мере, я смогу вернуться, когда захочу, и принять хорошую горячую ванну.

— Отсеки? — возмутилась Келли. — Они больше похожи на гробы.

— В них очень удобно, мадам.

Главспец Рубен дружелюбно улыбнулся, хотя дружелюбия в нем не было ни на грош, Леон это прекрасно видел. Их разговор был товарищеским, здешний персонал относился к знаменитому доктору Маттику уважительно, но как-никак он и Келли были, по существу, всего лишь туристами, оплачивающими свою порцию примитивных забав — пусть замаскированных красивыми научными терминами, но — туристами.

— Ваши тела остаются здесь в фиксированном состоянии, все органы будут работать замедленно, но нормально, — объяснил главспец, настраивая аппаратуру. Он бегло проверил панель управления, процедуры безопасности, запасные системы.

— Выглядит довольно уютно, — проворчала Келли, завистливо следя за ловкими пальцами ученого.

— Идем же, — нетерпеливо бросил Леон. — Ты обещала, что мы сделаем это.

— Вы будете постоянно находиться в контакте с нашими системами, — заверил Рубен.

— Даже с вашей информационной базой? — спросил Леон.

— Естественно.

Команда техников проворно и деловито поместила их в стазис-камеры. Голову Леона облепили кнопками, чувствительными элементами, съемниками сигнала, магнитными датчиками, чтобы напрямую принимать мысли. Последнее слово техники.

— Готовы? Чувствуете себя хорошо? — спросил Рубен с профессиональной улыбкой.

Леон чувствовал себя не слишком хорошо (что не имело никакого отношения к здоровью) и подозревал, что частично причина тому — этот главспец. Он никогда не доверял вкрадчивым, самоуверенным людям. Что-то в этом типе тревожило его, хотя он и не смог бы объяснить, что именно. Ну да ладно; Келли, несомненно, права. Ему нужен отдых. А есть ли способ лучше, чтобы отдохнуть от себя самого?

— Да, хорошо. Да, я готов.

Технология приостановления подавила нейромышечные реакции. Клиент находился в состоянии покоя, работал лишь его мозг, подключенный в шимпанзе.