В чужой голове - Анастасия
Библиотекарша была низкой и полненькой, с приветливой улыбкой, которая становилась ярче, когда она говорила о новых книгах, купленных пару месяцев назад, ремонте, новой технике. Я все еще не понимал, на какие деньги такое богатство отстроили в новом районе на окраине города. Почему не в центре? Мне показали отделы с литературой и увели дальше. Перед уходом я оглянулся и посмотрел на занятых ребят, но ни один не оторвался от своих работ. Попрощавшись, вышел.
Я спросил у Виктории, когда она перевелась в лицей. Девушка нахмурилась и сказала, что она всегда училась в здесь.
— То есть, до 8 класса вы были на домашнем обучении? — обращаться к Виктории на «ты» или сокращать ее имя не хотелось, словно она была старше меня.
— Нет. Я с первого класса учусь здесь, — Виктория остановилась и посмотрела на меня. — Родители живут в этом районе, так что я с самого начала была приписана к этому лицею.
— Но ведь он был построен всего четыре года назад. — Виктория нахмурилась и покачала головой.
— У вас неверные сведения: я учусь тут уже одиннадцатый год, каки почти все старшеклассники. А вот ребята среднего звена поступали к ним из других школ, поэтому их уровень чуть ниже. — Она выглядела абсолютно уверенной в своих словах, но не могла же база Департамента содержать неправильную информацию. Или, может, это Алиса передала мне ложные данные?
— Да, наверное, вы правы, — решил пока отступить. — А что насчет переведенных старшеклассников? Они из каких школ?
— Не самых хороших, судя по их успеваемости, — Виктория поправила очки и пошла вперед. — И им тяжело адаптироваться к нашим стандартам и условиям. Вы как раз общались в ит-лаборатории с ними. Евгений — тот, русоволосый, с которым вы пытались поговорить, — предводитель этой компании. Они часто нарушали правила в начале года. Даже Павел Викторович их усмирить не мог, — и зачем он только позволил им перевестись к нам? — правда потом, с приходом нового учителя, подуспокоились, но сейчас опять начали буянить. Отчислять их не хотят из-за ЕГЭ, но, возможно, придется отстранить от занятий.
— Вы так уверенно об этом говорите…
— Конечно. Я, как президент школьного совета присутствую на таких заседаниях и иногда также участвую в принятии решений. Так Павел Викторович решил.
— Удивительно демократичный у вас лицей. Министерство и родители это одобрили?
— Да, разумеется. Павел Викторович сразу же обсудил все организационные вопросы.
— Ясно. А что с этим чудо — учителем случилось, раз он больше повлиять на ребят не мог?
— Он уволился. Алевтина Петровна была очень расстроена, потому что учебный год идет, на него была распределена нагрузка, даны группы, а он, буквально никому не сказав и слова, написал заявление и ушел. Ребята остались одни со своими проектами, но все равно винят Павла Викторовича. Достаточно инфантильная позиция.
— Понимаю. А как звали этого преподавателя?
— Владимир Игоревич Шохов. — Я остановился.
— Как? — Виктория повернулась ко мне и повторила медленнее.
— Шохов. Владимир. Игоревич, — посмотрев на мое удивленное лицо, она продолжила. — Вы его знаете?
— Н-нет, — вот это поворот. — Кажется, нет.
— Что ж, — Виктория нахмурилась. Я бы себе тоже не поверил. — В любом случае, он больше здесь не работает.
— А как давно не работает? Когда уволился?
— Все же вы его знаете, не так ли?
— У меня есть знакомый, которого так зовут. Он, кажется, работает учителем в какой-то школе. Но он не увольнялся.
— Что ж, наш Владимир Игоревич уволился три недели назад. — Это все казалось каким-то бредом. Вся эта школа — сплошной бред.
— Н-нет, тогда это точно всего лишь тезка, — я улыбнулся. — Мы с Вовой виделись пару дней назад. И он был школьным учителем.
Виктория кивнула и снова повела меня на первый этаж. Видимо, экскурсия подходила к концу. Я достал телефон, но никаких пропущенных звонков или сообщений от Олега не было. Написал ему, что нам нужно срочно поговорить.
Девушка проводила меня до запасного выхода из здания и попросила подождать: ей надо было взять куртку, чтобы показать мне корт и теплицу. Кивнул и присел на подоконник пока Виктория не заметила. Теперь еще и ворчания девочек опасаться приходится. Прекрасно.
Алисы не было, Саши тоже. Попытался позвать его, сконцентрироваться на ощущениях от его присутствия, но голова внезапно заболела. Видимо, от вчерашнего еще не отошел, хотя, казалось, что прошло уже достаточно времени. Решил проверить сообщения и достал телефон, но меня ожидал сюрприз: сообщение не отправилось. Попытался проверить баланс, но, как оказалось, не было сети. Я хотел было спросить у охранников про сеть, но тут как раз вернулась Виктория, уже одетая, так что пришлось идти. Спрашивать у нее не хотелось, но что уж поделать.
Мы вышли на улицу, сеть не появилась. Девушка заметила, что я роюсь в телефоне и сказала, что телефонами на территории лицея пользоваться нельзя без разрешения Павла Викторовича: и доступа в Интернет, ни возможности позвонить, ни отправить сообщение. Я нахмурился, но поделать с этим ничего не мог.
Девушка показала корт: забор и сетка выглядели новыми и прочными, само поле ухоженным, ворота крепкими — как всегда, все дорогое и красивое. Теплица казалась старой и неухоженной на фоне остальной красоты, но, как я понял, ее собирались сносить или ремонтировать, просто пока не начали. Виктория подергала ручку входной двери, но та была закрыта, так что мы пошли в обратную сторону.
Неожиданно ветер донес до меня цветочный аромат. Лилии. Я обернулся и увидел в одном из окон теплицы странное неровное свечение. Лампа? Фонарь? Свеча? Виктория заметила, что я остановился и вернулась ко мне. Поблагодарил ее за помощь и участие, за чудесную экскурсию и сказал, что теперь могу со спокойной совестью возвращаться домой и заполнять бумаги для поступления брата к ним. Девушка довольно улыбнулась. На прощание я протянул ей руку, которую она, явно довольная, пожала. Наконец-то.
***
Надо было утром поесть: голова опять раскалывается. Поскорее бы вернуться в кабинет, тогда все пройдет. Как всегда. Мать говорит, что я слишком много времени провожу здесь, но дома головная боль становится просто невыносимой. Здесь все хорошо. Надо поскорее зайти и заняться подготовкой к экзаменам. Я должна сдать все на сто баллов, чтобы Павел Викторович мной гордился.
«Где ты училась до восьмого класса?» — в самом деле, где?
