Фагим Лукманов - Пленники подземного тайника

Василий Федорович подошел к лежащему на земле Шульцу, разжал зубы, влил в рот всю кружку, затем оставшиеся на дне капли вылил на полку с рассадой капусты и пошел к крану мыть руки, заодно и кружку.

К нему подошел Максимыч, который до сих пор стоял в стороне и ни во что не вмешивался:

— Что там случилось? — он кивнул головой в сторону грота.

— Ничего особенного. Шульц обнаружил неизвестное доныне разветвление пещеры. Думаю, что это очень подходящее место для разведения кроликов.

— А это не будет лишней заботой?

— Мясо здесь никогда лишним не бывает…

— Вот мальчики будут ухаживать. — Василий Федорович улыбнулся. — Им это полезно. Только вчера уфимское радио хвалило школьников, которые ухаживают за кроликами…

Он вдруг умолк, увидев в дверях столовой фигуру уже знакомого ребятам «начальника».

— Что случилось, герр Зете? — обратился он к Василию Федоровичу. — Почему до сих пор не подается завтрак?

— Видите, мистер Рестон, — Василий Федорович показал на лежащего Шульца.

Зете… Конрад Зете, мистер Рестон, шепнул Шариф Махмуту. — Запоминай…

— Опять сердце? — спросил Рестон. — А почему его держат?

— Нервное расстройство. Психует, — ответил кто-то.

Рестон брезгливо сморщился, посмотрел на грязную одежду Шульца, пощупал у него пульс, с недоумением взглянул на неподвижное с полуоткрытыми глазами лицо Шульца, быстро расстегнул его халат, взял фляжку и приложил свое ухо к его груди.

Затем медленно поднялся и тихо сказал:

— Отпустите, больше шуметь не будет, он сделал свободной рукой движение, направленное по спирали вверх.

— Не может быть! Ведь только что…

Все собрались вокруг Шульца, потрогали его еще не успевшие затвердеть руки.

Рестон откупорил взятую из-за пазухи Шульца фляжку, вынул из нее несколько светлых камушков, достал из своего грудного кармана какую-то гладкую пластинку, провел камушком на пластинке кривую линию и воскликнул:

— Ого! Алмазы… Чистейшей воды!

Эти слова подействовали на всех как удар электрического тока. Все окружили Рестона.

— Долго она лежала в земле. — Рестон держал фляжку на ладони, словно взвешивая ее. — А камни довольно крупные: каждый из них целое состояние.

— Мистер Рестон! — взволнованно сказал

— Зете, протягивая руку. — Дайте, пожалуйста.

— Они принадлежат мне.

Рестон с недоумением отступил:

— Я не понимаю вас, Конрад Зете! Слава богу, до сих пор еще здесь никто не посягал на имущество безвременно ушедших от нас в лучший мир. Наступит время, и никто в обиде не останется: мы разделим все по справедливости.

— Мистер Рестон, вы меня не поняли. Я не собираюсь нарушать справедливость. Наоборот, я хочу быть справедливым. Я защищаю справедливость. Я требую справедливости.

— Фляжка вместе с содержимым переходит ко мне по наследству. Ставлю вас в известность, что я и покойный Пауль Шульц — двоюродные братья. Моя мать была родной сестрой отца Пауля — Отто Шульца… у него других родственников не осталось… А говорить о том времени, когда будем распределять накопленное нами, думаю, еще рановато. Но скажу, раз вы сами напомнили об этом: я буду полноправным и единственным наследником и Пауля

— Шульца, и ею отца.

Все негромко заговорили:

— Мы никогда об этом не слыхали!

— Тут что-то непонятно!..

— Даже представить трудно!

— А доказательства имеются?

Шариф и Махмут хорошо понимали, что у каждого из этих людей появилась надежда получить какую-то долю из того, что лежало во фляжке. Однако все они, кроме Рестона, держали себя нерешительно. Очевидно, Зете имел над ними власть, и его боялись.

Зете окинул всех презрительным взглядом.

— Вы хотите знать, почему мы не ставили вас в известность о нашем родстве с Паулем раньше?

— Допустим…

— По многим причинам. Скажу лишь об одной. Этого будет достаточно. В прошлые годы мы несколько раз предупреждали измену.

— Изменники свое получили. Об этом вы знаете.

— Если бы хоть один раз нам не стало бы известно о готовящейся измене, было бы плохо, очень плохо. Я не могу сказать, чем бы именно все кончилось: виселицей или пулей. Но даже в лучшем случае этих, — Зете показал на потолок, — светлых огней здесь не было бы, а мы сами… от нас остались бы одни скелеты. Простите, — Зете поклонился Максимычу, — герр

— Миллер в это число не входит. Тогда вы все хвалили меня за бдительность. Да, я раскрывал планы изменников. С помощью Пауля! Об этом знал только мистер Рестон. Он может подтвердить. Остальные о его помощи не догадывались. Изменники ему верили. А если бы они догадались, что Пауль мой родственник? Что было бы тогда?..

— Да, я знал, что он вам помогает. Но из этого еще не вытекает, что он ваш брат. -

Зете усмехнулся:

— Тогда, мистер Рестон, разрешите мне представить вам моих свидетелей. Вот они! — Зете указал на всех, кто был вокруг него. — Только лишь за несколько минут до вашего прихода на этом самом месте покойный Пауль Шульц заявил, что мы двоюродные братья.

Стало тихо. Рестон на мгновение сморщил лоб, оглянулся, и его взгляд упал на покойника:

— Постойте-ка! Вы же сказали, что Шульц потерял рассудок. Так ли это?

Все подтвердили слова Рестона.

— Всякому известно, что показания умалишенного человека не могут быть признаны доказательством.

— Ну тогда, — сказал Зете после паузы, я добьюсь получения доказательств по радио.

— Я требую, чтобы такую возможность вы представили мне при первом же выходе в эфир.

— Герр Зете! Я искренне желаю, чтобы вы успешно доказали свои права. Однако я обязан заявить вот о чем: если бы вы и доказали, что алмазы принадлежат вам, они должны храниться не у вас. По крайней мере, до определенного времени.

Может быть, вы разъясните это?

— С удовольствием! Вам приходится отлучаться, — Рестон показал пальцем вверх. — Нет, нет! Я и не подумаю, что, имея с собой алмазы, вы оставите нас. Нет! Но все же они вам… так сказать… могут принести неприятности.

Шариф и Махмут заметили, что люди смотрят на Зете с плохо скрываемой насмешкой.

— В таком случае, — спокойно сказал 3ете, — дайте мне опись камнем.

— Это мы сделаем, — с иронической улыбкой ответил Рестон. — Но, может быть, сначала надо вашего двоюродного брата проводит!) в последний путь?

Все вдруг вспомнили, что покойник с ними рядом, и постарались принять скорбный вид.

АНДРЕИ

Место Шульца занял Андрей. Он и вправду не был каким-то Гансом или Джоном. Это было ясно уже по тому, что Зете обычно разговаривал с ним на русском языке.