Эрик Фуллилав - Круг одного

Он кивает.

Какие это были образы? Вы вдвоем? Разные детские фантазии. Ну, поначалу…

— А потом?

Потом более интимно. Мальчик, который ей нравился. Девочка, которая нравилась мне.

— В подробностях? Да.

— И ей это нравилось. Да.

— А когда она начала пробовать, то обратилась к вам. Вы знали, что ей нравится, а что нет.

Да.

И что же дальше? Ей стало стыдно.

Потому что вы брат и сестра?

Да. И потому что ей нравилось со мной.

— Вы когда-нибудь говорили об этом?

— Нет.

— И это больше не повторялось?

— Нет. Я был старшим- Окончил школу и уехал.

— В Орегон.

— Не сразу. Но потом действительно оказался в Орегоне.

— А Рива переехала на Западное побережье. Он пожимает плечами.

— Чтобы быть поближе к вам?

— Не знаю.

— Вы часто общались?

— Нет. Совсем не общались до недавнего времени.

— Когда она поселилась здесь. — Угу.

— А вы жили в Орегоне.

— В Вашингтоне,[8] точнее. В окрестностях Сиэттла.

— И ваши пути ни разу не пересекались?

— Нет. Не совсем.

— Так как же? Нет или не совсем? Он не отвечает.

Так как же? Молчание.

Как?

Молчание.

Нет или не совсем?

— Вы убили ее за то, что она не захотела с вами спать?

— Нет!

— Бросьте. Вы могли бы ответить иначе. Вы ведь ревновали к мужчинам, с которыми она встречалась?

Нет.

— Как это случилось? У нее дома? В гостинице? Она не захотела с вами спать, и вы с ней расправились?

Нет… Пожалуйста, не надо. Тогда скажи сам! Не могу.

Говоpu. Ты ведь за этим сюда пришел, правда? Ты изнасиловал ее, а потом убил.

— Нет! Вы не понимаете!

— Так объясни мне. Говори, Фредди. Говори. Он сжимает голову руками.

Сделай так, чтобы я поняла, Фредди. И он делает.

Слушая его рассказ, я невольно припоминаю то немногое, что знаю о серийных убийцах. Сексуальная жизнь Ривы, по словам Фредди, оставляла желать лучшего. Он не помнит, чтобы она хоть раз упомянула о любовнике лет до двадцати пяти — да и потом встречалась только с пожилыми состоятельными мужчинами, которые не удовлетворяли ее физически.

Вы все не так поняли. Я ее не хотел. Это она хотела меня. Вы не так поняли…

Но Фредди не знает имен этих призрачных любовников. Уверяет, что Рива их ему не называла. Интересно, был ли ее последний мужчина телепатом? И не потому ли ее особенно к нему влекло. Может, мой убийца — состоятельный телепат?

В этом есть некий извращенный смысл. Хотя я пока не рассматривала подробно те случаи, что выкопала из архивов, мне сдается, что мой убийца — человек организованный. Я хочу сказать, он всегда тщательно планирует и осуществляет свой замысел так, чтобы это выглядело убийством на сексуальной почве. Ни на Риве, ни на Женевьеве, ни на Мэри нет никаких физических повреждений — видимо, они страдали только морально, пока убийца осуществлял свои фантазии, либо путем прямого сексуального акта, либо у себя в голове.

Бедняга Фредди. Он взвинчен и нуждается в помощи, но на организованного убийцу никак не тянет. Его внешность, его запах и, в данном отдельно взятом случае, его талант — все указывает на определенный психический сдвиг. Будь он преступником, он был бы неорганизованным убийцей, из тех, кто уродует свои жертвы, а не планирует так тщательно, как мистер Икс.

Возможно, единственное преступление Фредди заключается в том, что он подготовил свою сестру к мистеру Иксу.

Если только мистер Икс богат. Даже организованные убийцы обычно слишком неустойчивы психически, чтобы достичь такого уровня благосостояния. Чем дальше, тем любопытнее.

Зак-Ледовик отзвонился-таки. Об этом сообщает мне Диди, изведя почти целый баллончик аэрозоля для очистки воздуха.

8

И когда ты заглядываешь в бездну, бездна заглядывает в тебя.

Фридрих Ницше

В голову лезут плохие мысли, когда Зак Миллхауз встречает меня у въезда в Южный Централ. О ничейной земле, царстве мертвых и прочем таком. Не знаю, как называется то, что случилось с этими людьми — убили мы их или они сами сунули себе в рот дуло предложенного нами пистолета, но на это место лучше смотреть с высоты своего социального положения.

Окна в машине Зака опущены, и сладковатый запах разложения наполняет мои ноздри. Если Лос-

Анджелес прогнил насквозь, что же говорить о зоне. Здесь перевязывают свои гноящиеся язвы прямо на улицах; здесь вам и активный вирус-три, и все сопутствующие проблемы. Если какой-нибудь малыш укусит вас, это может привести к смерти.

Несколько оборванцев собрались у горящего дома — темнокожие Божьи люди, окутанные теплом. Пузыри их сознания тонки и готовы лопнуть при первом уколе реального или воображаемого оскорбления. Многие ли из них вооружены? Кто знает, кто знает. Как и все люди, в душе они способны на все. Затаенная ярость терзает их изнутри, как дикий зверь, отгороженный от мира и от себе подобных. Снаружи скорлупа — внутри все кипит.

Зак ведет машину, говорит он мало и думает осторожно.

Чаша начала перевешивать по-настоящему в конце двадцатого века, когда в семьях, систематически истребляемых наркотиками и расизмом, народилось очередное поколение — никто не считал, сколько сот тысяч в него входило. К семи годам это поколение стало потерянным — оно потерялось в среде пренебрежения и жестокости, потерялось потому, что никто не учил его, как себя вести, потому, что было голодным, грязным и угрюмым. К двенадцати многие открыли для себя мир психосексуальных фантазий, где пропадали целыми днями. К пятнадцати многие ощутили потребность попробовать наяву кровь, о которой мечтали, потому что мечты перестали удовлетворять их. А за пределами их улицы не было ничего, кроме таких же улиц, населенных такими же, как они, — многие акры существ, не желающих знать друг друга, но питающихся из того же потока.

Когда им минуло двадцать, даже либералы согласились с тем, что внутри многих больших городов имеются районы, которые следует признать безнадежными, и даже темнокожие среднего класса отвернулись от пропащих, преступных низов, с которыми их роднил только цвет кожи. Демонический ниггер из кошмаров белых переселился в реальность — чернокожие, не желающие никого знать, могли убить не задумываясь, ведь ими руководили не общечеловеческие мотивы, а фантазии.