Эшли Дьюал - Одинокие души

— Подожди врача.

— Я не могу ждать, — протягиваю я и театрально сгибаюсь. — Мне, правда, очень нужно!

На самом деле, мне просто необходимо пройтись, но женщине не обязательно знать об этом.

— Я провожу её, — внезапно говорит женский голос, и я вижу Киру. Она стоит в очках, в белом халате, с завязанными в конский хвост золотыми волосами. Я моментально выпрямляюсь, и еле сдерживаю смех.

— А ты кто? — медсестра вскидывает брови. — Я раньше тебя не видела.

— Я интерн. Новенькая.

— Неужели?

— Да, и раз уж тут нужна моя помощь… — Кира подходит ко мне, берет под локоть и сдвигает с места.

— Ты что здесь делаешь? — я говорю с таким диким восторгом, что наверняка мои глаза светятся от счастья. — Откуда этот халат и очки?

— Не спрашивай. Ты не представляешь, как сложно было к тебе пробраться, — отрезает девушка, и оборачивается. — Та мымра все еще пялится.

— Черт с ней. Лучше объясни мне, что происходит!

— Ничего особенного, — Кира открывает мне дверь, и мы проходим в туалет. Здесь воняет ещё хуже, чем в коридоре, и она закрывает рукой нос. — Твою мать, разве в больницах не должно быть таких туалетов, где бы человека после них не приходилось откачивать?

Я хочу ответить что-то едкое и смешное, но неожиданно примерзаю к полу.

Мое отражение.

— О господи! — я практически ору. Резко подскакиваю к зеркалу, и плевать на боль, на ушибы и отеки. Мое лицо в порезах. Оно похоже на один сплошной синяк, и меня тошнит от страха. — Господи!

Я начинаю мять руками кожу, надеюсь, что сейчас уберу пальцы, и лицо станет прежнего цвета. Но ничего не выходит.

— Лия.

— Твою мать, Кира! Что со мной?

— Успокойся, — девушка подходит ко мне, и берет за руки. — Не трогай, сделаешь только хуже.

— Отпусти! — Я вырываюсь, и вновь притрагиваюсь пальцами к лицу. — Боже мой…

— Так, сейчас же посмотри на меня.

— А вдруг это не пройдет? Вдруг останутся шрамы? — Я сглатываю и вспоминанию рану на лице предводителя стаи. Господи, я не смогу с этим жить. — У меня такое лицо, словно я побывала на скотобойне!

— Детка, а чего ты хотела? Ты вылетела через лобовое стекло и думала остаться целой и невредимой? Это ещё цветочки.

— Кира, я омерзительна!

— Не набивая себе цену, — протягивает девушка и становится рядом со мной. Мы смотрим на наши отражения, и я буквально горю желаниям разбить зеркало к чертовой матери. Кира такая красивая, высокая, у нее широкие скулы и ровные брови, а я — я гигантский отек. — Синяки скоро заживут, раны — затянутся. Так что не паникуй.

— Не паниковать? Не смеши меня. Если бы я умерла, мой труп бы не опознали.

— Я бы опознала.

— Неужели? И каким же образом?

— Пощекотала бы тебя.

Такой ответ застает меня врасплох. Я недоуменно поворачиваюсь лицом к Кире.

— И что?

— Как что? — девушка улыбается и закатывает глаза к потолку. — Ты бы отреагировала и начала хихикать. А твой смех невозможно перепутать ни с чьим другим.

— Но я же умерла!

— Лия, ты же бессмертная задница! Ты бы не умерла.

Я неожиданно рассмеялась. Искренне рассмеялась. У меня болели ребра, спина и ноги, но я смеялась так сильно и долго, что просто перестала обращать на это внимание.

— Так-то лучше, — заключает девушка, и, наконец, снимает очки. — В них жутко неудобно.

— Ну, что, теперь ты скажешь мне, что делаешь в больнице?

— По-моему, очень просто догадаться. — Я выгибаю бровь, и Кира отвечает. — Я пришла навестить тебя. Все волновались.

— Все? — недоуменно переспрашиваю я.

— Естественно. Ты же теперь член стаи. Мы своих в обиду не даем.

— Неужели? Мне после аварии ходить почему-то гораздо легче, чем после того, как меня избил Максим.

— Стечение обстоятельств. — Отрезает девушка. — На самом деле тебе банально повезло.

— Повезло?

— Шрам и я думаем, что авария была подстроена. Так что, ты вновь легко отделалась.

— Что? — я ошеломленно отступаю назад и сталкиваюсь с туалетной кабинкой. — Что ты сказала?

— Подожди. Испытывать ужас и шок ещё рано. Мы лишь рассматриваем данный вариант.

— Но кто и зачем это сделал? — удивленно спрашиваю я. — Какой прок в моей смерти? Или в смерти Астахова?

— Прок есть. — Кира тяжело выдыхает и подходит ближе ко мне. — Давай сделаем так: ты благополучно отсиживаешься в больнице эти две недели, никуда не лезешь, лечишься и принимаешь всю дребедень, что тебе прописали, а потом, когда ты здоровая и восстановленная выйдешь, я расскажу тебе все, что знаю. Договорились?

— Но почему не сейчас?

— Во-первых, потому что у меня слишком мало фактов, одни лишь предположения.

— А, во-вторых?

— А, во-вторых, с тебя и так хватит потрясений.

— Очень смешно, — саркастически отвечаю я и прижимаю руку к груди. — Твои слова опасны, Кира. Подстроить автомобильную аварию — это же преступление!

— Понятно, что не чаепитие. Считаешь, мы не понимаем насколько все серьёзно?

— Надеюсь, что понимаете.

— Все не так просто, как кажется. У меня нет доказательств, но я чувствую, что дело не чисто. — Блондинка выдыхает и откидывает хвост за спину. — Леша водит всего год, и, конечно, вашу аварию можно списать на его невнимательность, но мы-то с тобой знаем, что Астахов самый серьёзный человек на земле. Чтобы он плохо вел? Не заметил впереди машину, или человека? Не смешите меня.

— Откуда ты так хорошо его знаешь? — недоуменно спрашиваю я. — Вы ведь не общаетесь в школе.

— Не задавай лишних вопросов.

— Кира, ну хотя бы на это ты мне можешь ответить!?

В моем голосе столько горечи, что девушка неуверенно прикусывает губу.

— Хорошо, — отрезает блондинка. — Этот факт всё равно ничего не изменит. — Она пожимает плечами и взмахивает руками. — Я и Леша были друзьями.

— Ха, неужели. И когда же вы успели?

Кира неговоритни слова, а мне уже становится не по себе.

— Конечно, — шепотом протягиваю я и обхватываю себя руками. — Вы познакомились год назад, но я забыла об этом. Я забыла, потому что потеряла память. — Я отхожу дальше от блондинки. — Логичный вывод. И почему я раньше не додумалась.

— Лия, это ничего не меняет. Знала я Астахова, или нет, сейчас ты не должна высовываться из больницы, ясно?

— Почему вы не сказали мне, что знаете друг друга?

— А зачем?

— Как это зачем? — меня начинает колотить. Она задает глупые вопросы, и я злюсь: злюсь на неё, злюсь на Лешу, злюсь на себя. — Я, словно слепая хожу по улицам. Возможно, рядом со мной проходят знакомые люди, возможно, мы были друзьями, но я их не замечаю, и знаешь почему? Потому что я их забыла! И сейчас, — я глубоко вдыхаю и недовольно подхожу к Кире. — Сейчас любая информация, любые сведения важны для меня. Мелочи могут помочь мне восстановиться, могут помочь мне вспомнить. А вы скрываете от меня такие простые и банальные вещи, как дружбу! Берете и тупо скрываете!