Очень уютное убийство - Яна Черненькая
Мисс Олдридж, кстати, вполне на такую ведьму походила — рыжие волосы, вьющиеся легкомысленными кудряшками, бледная кожа и еле заметные веснушки на щеках и носу, невинные голубые глаза. Что еще нужно для настоящей ведьмы? Недаром же раньше считалось — чем невинней выглядит девица, тем больше в ней зла, ибо своей невинностью она искушает чужие души.
Джейн хихикнула про себя. Вот куда может завести воображение!
— Мисс Герасимофф была... — мисс Олдридж шмыгнула носом. — Мисс Герасимофф очень зависела от настроения. Иногда она становилась щедрой и дарила мне разные подарки.
— Например?
Мэри Энн потупилась, явно не желая говорить, но потом тихо прошептала:
— Старые платья. Украшения… — ее рука нервно поправила ворот голубого пеньюара, расшитого неяркими серо-серебристыми цветами. Он выглядел слишком дорого для бедной компаньонки. Но, если приглядеться, можно было понять, что вещь далеко не новая, хотя за ней и тщательно следили.
— А когда ваша нанимательница была не в настроении? Что тогда? — Стрикленд в эту минуту казался безжалостным истуканом.
Даже Джейн стало жаль мисс Олдридж, хотя Мэри Энн и оставалась главной подозреваемой — кто еще мог добавить цианид в орешки? И у кого было столько же мотивов?
— Она... не следила за тем, что говорит, — пролепетала мисс Олдридж. — Иногда могла… обидеть. Иногда... бросала в меня вещи.
Джейн заметила, как при последних словах Мэри Энн нервно поправила волосы, словно пытаясь что-то скрыть с их помощью.
— Разрешите, — влезла она, игнорируя сердитый взгляд Стрикленда. — Мисс Олдридж... как это случилось?
Несмотря на то, что Мэри Энн отшатнулась, Джейн все же успела разглядеть большое красное пятно на ее скуле и шее, который девушка пыталась скрыть под волосами. Ожог?
— Это сделала ваша благодетельница? — спросила мисс Стэнли.
— Она... ей не понравилось, что глинтвейн холодный.
Джейн в этот момент очень захотелось оживить мисс Герасимофф и высказать ей все, что она о ней думает. Какая же дрянь! Если Мэри Энн ее и убила, то... И как теперь быть? Если эту гадину убила мисс Олдридж, то ведь ее отправят на виселицу! Несправедливо!
— Она что-то бросила в вас? — догадалась Джейн.
— Нет... плеснула глинтвейном мне в лицо, — Мэри Энн прикусила губу, видно было, как неловко ей об этом говорить.
Так вот откуда взялся глинтвейн на полу! Значит, яд точно был в миндале.
Мисс Стенли обменялась взглядами со Стриклендом. Инспектор кивнул ей, потом перехватил инициативу:
— Расскажите все по порядку. Что было после вашего ухода из гостиной. Это случилось... — полицейский махнул рукой. — Мисс Стэнли, пометьте в записях. Без четверти восемь вечера мисс Герасимофф с мисс Олдридж ушли из гостиной. И что же было дальше?
— Мисс Герасимофф была очень недовольна тем, что ей пришлось при всех похвалить меня и налить мне чаю.
Что-то вроде угрызений совести укололо Джейн — кто знает, если бы не эти фанты и ее задания, может, и убийство бы не случилось?
— Когда мы пришли в комнату, мисс Герасимофф начала меня ругать. Ей показалось, будто какие-то ее вещи лежат не на месте.
— Какие именно?
— Бумаги на письменном столе оказались сложены не в том порядке... она так посчитала.
— Ей показалось?
— Не знаю. Я никогда не трогала ее бумаги! — испугалась Мэри Энн. — Мисс Герасимофф с самого начала запрещала мне прибираться на ее столе или брать документы. Она всегда выделяла мне отдельный стол, где я писала, а к ее вещам подходить не разрешалось. Один раз она забыла в кресле записную книжку. Я просто положила ее к ней на стол, и мисс Герасимофф чуть меня не прогнала. Сказала, еще один раз и... — она замолчала.
— А зачем вам был отдельный стол? Что вы там писали? — Стрикленд легко выхватил главное.
— Я... я... — из глаз мисс Олдридж потекли слезы. — Я…
Баррингтон дернулся, чтобы встать, но инспектор прямо-таки пригвоздил его к стулу суровым взглядом.
— Я писала книги, — девушка расплакалась.
Горько. С надрывом.
— Так это вы писали книги за фон Герасимофф, — выдохнул Баррингтон, для которого, похоже, признание Мэри Энн тоже стало откровением. — Почему же тогда... — он оборвал фразу, словно хотел сказать что-то, не предназначенное для посторонних.
— Мисс Стэнли, не сочтите за труд, дайте мисс Олдридж стакан воды, — велел Стрикленд, от которого, скорее всего, тоже не укрылась эта недомолвка.
Джейн охотно повиновалась.
Через некоторое время Мэри Энн успокоилась и смогла продолжить свой рассказ:
— Сюжет придумывала мисс Герасимофф.
— А точнее, воровала, — исправил ее Баррингтон.
— Да. Воровала, — кивнула мисс Олдридж. — Мисс Герасимофф рассказывала мне в общих чертах, о чем именно нужно написать, а я... писала. Мистер Баррингтон, я знала, что она украла у вас идею, — девушка с мольбой посмотрела на писателя. — Но, поверьте, у меня не было иного выбора.
— Забудьте об этом, — мягко ответил ей Баррингтон. — У вас в итоге получилось лучше, чем смог бы написать я сам. Вы очень талантливы, мисс Олдридж.
— Спасибо! — покраснела Мэри Энн.
— А теперь ближе к делу! — Стрикленд, похоже, состоял из стали и гранита, и трогательные сцены его нисколько не умиляли. — Итак, мисс Олдридж, вы писали книги за мисс Герасимофф. Она платила вам за это?
— Да. Жалование компаньонки.
— И все?
— Да, — кивнула Мэри Энн.
— А почему вы не ушли от нее?
— А куда мне идти? — мисс Олдридж скосила глаза на Баррингтона, и Джейн в очередной раз подумала, что эти двое явно не просто знакомы. — Мисс Герасимофф сделала себе имя. Да,
