Алло, милиция? - Анатолий Евгеньевич Матвиенко
— Там что, самодельное бухло было? Метиловый спирт?!
— Понятия не имею. Москва тоже помнится кусками. Вот я в гастрономе на Горького, там очередь за колбасой на весь зал, вот уже в вагоне пьём пиво… Да, с пива начали. Жигулёвского. Потом — чернота ночи. И здравствуй, Минск. Нахрена мне Минск? Ах да, я же здесь живу и учусь. Не смотрите на меня как на явление Христа народу. Я же догадываюсь, вас вздрюкнут по самые гланды за непонятки с агентурой.
— «Непонятки»… Слова у тебя какие-то чудные. Ты часом, как в «Джентльменах удачи», с полки головой не падал?
— Не помню. Не буду врать. Шишка на голове появилась, и голова болела, кружилась — точно. Но с полки или не с полки… Это имеет значение?
Гэбист в растерянности потёр лоб.
— Ты же спортсмен! Как ты мог нажраться неведомо чего? Тем более — трезвенник.
— Да, мне говорили, что я, оказывается, спортсмен. В шкафу нашёл кимоно и чёрный пояс. Думал — чьи, интересно, они?
Гэбист завел мотор и газанул так, что «Волга» едва не пошла юзом.
— Едем на «Динамо». Отдам тебя на поруки тренеру. Он — мужик толковый. Мозги вправит. Поможет вспомнить. Остальное само всплывёт, амнезия — не навсегда… Эй, парень!
— Чо?
— Через плечо. Я к тому, что ты… ну, ты, в общем, извини, что я резко в начале. Не знал. Ты лечись, приходи в себя. Потом поговорим о будущем.
— О каком будущем? — спросил Егор, увидев приближающееся здание общежития. Из автомобиля КГБ оно выглядело безопасным и уютным убежищем. Иллюзия, конечно.
— Куда идёшь на практику, вспомнил?
— Не-а. Но в направлении указано — УВД Мингорисполкома.
— Правильно. Следственный отдел УВД. Вопрос под контролем. Тебя отправят в Первомайский РОВД. Пока ты в Москве ужирался какой-то отравой, на улице Калиновского произошёл теракт. Ты, конечно, не в курсе.
— Не в курсе? Вы серьёзно? Весь Минск гудит. Даже от бабок в очереди слышал про горы трупов. Хорошо, что у меня алиби.
— Ага. Шутить не разучился. Хотя раньше не был особо юморной. Нет, трупов всего четыре. Объявили, что взрыв бытовой. Кто организовал — нет правдоподобной версии. Заниматься должна была наша контрразведка, но с самого верха спущен приказ — задействовать всех в Белоруссии. В том числе всех, состоящих на связи нештатных. Даже с Первомайским райотделом милиции взаимодействуем, — он не сказал «от безысходности», но было очевидно. — Ты у нас единственный подходящий, кого можно оперативно внедрить к первомайцам. — Сам подумай. Коль официального уголовного дела милицейской подведомственности нет, они особо и шевелиться не станут. Знаешь поговорку: нет тела — нет дела. Тут наоборот: нет дела — кому надо искать тело?
К концу его спича машина уже подрулила к спорткомплексу «Динамо», единому для двух заклятых друзей — милиции и КГБ.
— Просто стучать, что менты не шевелятся?
— Просто делать всё для раскрытия преступления. Но согласовывая с нами каждый шаг. Врубись, наконец: если взрывника не поймаем, он не остановится! А в Минске начато строительство метро. Представь, сколько там народу может пострадать! Давай так. Забудь обо всех моих угрозах и упрёках. Помоги своей стране и людям. Это просьба, а не приказ. Ты же белорус, как и я? Внук партизана? Вот и ладушки. Идём!
В прошлой жизни Егор имел самое далёкое отношение к спорту: посещал спортбар с приятелями, когда играл московский «Спартак», и сравнительно честно посещал уроки в школе, затем занятия по физкультуре в вузе, благополучно законченные итоговым зачётом. Звон гантелей, доносившихся из-за двери, где кто-то качался с утра пораньше, влага из душевой, а самое главное — резкий потный запах раздевалки, не будили в нём ровно никаких чувств. Разве что ощущение — он чужой на этом празднике жизни.
Так дошли до тренерской.
— Тимофей Борисович! Я к тебе в компании, с наступающим поздравить.
Сидевший за столом крепкий мужик в светлой борцовской куртке и синих трениках обернулся, оторвавшись от заполнения какого-то толстого журнала.
— Здравствуй, Николай. И ты, Егор? Проходите.
Обменялись рукопожатиями. Потом так и не представившийся водитель «Волги», надо понимать — Николай, кратко поведал историю амнезии.
Тренер скептически хмыкнул.
— Думаешь, он головой треснулся? Поверишь ли, на тренировках ему столько настучали, не говоря о соревнованиях, что давно бы уже имя своё забыл.
— Имя помню. Вас — нет.
— Ну, вы тут сами попробуйте, я пойду, — попробовал ретироваться Николай.
— Стояночка! Парня надо бы к врачу показать, а то и в больничку положить. Голова у юристов — место хрупкое, ненадёжное.
— Не могу! — страдальчески признался тот. — И что с ним непорядок — нельзя докладывать. У Егора наиважнейшее задание с 4 января. У нас такой шорох стоит… Я отчитался перед начальником управления: есть у меня подготовленный человек. С меня штаны спустят, а то и погоны снимут, если он не начнёт работу.
— Где?
— Не имею права говорить — где. Но к кому ещё обратишься? Так что слушай. В Первомайском РОВД. К ментам его внедряю из-за теракта на Калиновского. Сможешь поработать, просветить, узнать точнее — что он помнит, а что нет?
— Так Новый год. У меня в двенадцать и в четырнадцать группы, потом ждёт супруга с ножом. Не меня резать — салаты.
— Ну удели хоть немного времени. Это же Егор! Твой чемпион!
— Посмотрю, что смогу сделать. Оставляй парня.
— Спасибо! Я твой должник. Егор! Позвони накануне. Тебе всё равно сначала ехать на Добромысленский, в кадры УВД. И только оттуда в Первомайский, Инструментальный переулок, 5.
— Кому звонить? Я только имя ваше знаю — Николай.
— Да-да… Сейчас! Вот, — он написал на бумажке два номера телефона. — Выучи и порви. Нет! Положи куда-то в секретное место. Вдруг снова забудешь.
— Тогда надо приписать — дядя Коля, майор КГБ, позвонить, иначе сам найдёт.
Эти слова он бросил уже в закрывшуюся дверь. Тимофею Борисовичу они понравились.
— Новый Егор как-то веселее прежнего.
— Я
