Тунгусский след - Никита Велиханов
— Вот так пописанному... — покачал головой подполковник. — Что же могло произойти?
— Он мог и сам обнаружить, что на другой частоте его аварийный маяк работает постоянно. Обнаружил — и вывел эту цепь из строя. Из вредности. На Борисова это похоже. От него всегда можно ожидать какого-нибудь подвоха.
— А может быть, он забрался в какую-нибудь пещеру, которая экранирует радиоволны?
— Может быть. Лично я бы предпочел именно этот вариант. Тогда, если их не засыпало, рано или поздно он из пещеры выберется. В любом случае, надо готовиться ко второму этапу.
— Нет ли смысла для чистоты эксперимента известить каким-то образом Иниева об отряде спецназа, который ждет наготове в Иркутске? Или перебросить отряд поближе к месту действия? Тогда у чеченцев пропадет желание в ближайшее время искать Борисова.
— Как раз для чистоты-то и не нужно слишком давить ему на психику. Сообщать об отряде в какой бы то ни было связи с Борисовской экспедицией, конечно, не стоит. А перебросить его... да так, чтобы люди Иниева сами ненароком его заметили — можно. Не обязательно поближе, можно и подальше. Пусть это будет братская помощь соседнему краю в наведении порядка. Очередная шумная плановая операция тамошних ментов; "Шмон 98" или, скажем, "Чистота на дорогах".
— Тогда уж "Блатота на дорогах".
— Дождемся, когда вынырнет Борисов, получим информацию из окружения Иниева, и подсунем Штабисту нашу дезу, —сказал Пятницкий.
— По-моему, Иниев не поверит в эту легенду. Слишком осторожен.
— Я тоже так думаю. Но каким бы ни был его авторитет, решающее слово будет не за ним.
Они улыбнулись друг другу, как музыканты, удачно играющие джазовую импровизацию.
Глава третья
ВЕЧНАЯ ПЕШКА
— Сразу, как Вы ушли, в тот же день, приходили рабочие те, что золото ищут. Про Вас спрашивали, — рассказывал Лёня во время первого привала.
— Не лень им было переться к вам в Лосиное урочище? Сколько их было?
— Шесть человек. Только двое рабочих, остальные нет. С Кавказа, которые с ними. Смотрели очень нехорошо.
— В смысле — нехорошо?
— Всегда чувствуется, когда у человека недоброе на уме. Угроза. Нехорошо смотрели, —лицо эвенка во время рассказа оставалось спокойным, трудно было понять, напугал его этот визит, разгневал или оставил равнодушным.
— А с кем они говорили? С Михайлой Потапычем?
Михайла уходил в тот день. Сказал, травы идёт собирать, корни лекарственные, грибы. Надолго ушел. Однако давно так долго не ходил. На третий день только вернулся. Сразу мне, сказал Вас найти и на этот иргис вывести.
— Значит, мы его скоро встретим и дальше с ним пойдем?
— Да, немного осталось, совсем близко уже.
"Совсем близко" составило километров восемь-девять. По сибирским меркам, действительно, рядом. Шалашик Михайлы Потапыча они заметили, только когда подошли к нему вплотную. Старик сидел внутри и дымом своей трубки оборонялся от комаров. На костерке перед шалашом варилась какая-то шаманская похлёбка, вполне съедобная, судя по вкусному запаху мяса.
— Здорово, Потапыч! — весело сказал Борисов.
Старик протянул ему руку, и грасовцы поздоровались с шаманом как старые друзья.
— Что, согласился всё-таки... сводить нас на экскурсию? — спросил майор, усаживаясь близ костра.
Вообще-то он хотел спросить: "Согласился все- таки встретиться с нами Сын Тайги?" — но вовремя вспомнил, что ни Ларькин, ни Лёня не знают об их уговоре. Так что кричать о нем вслух не следовало, по крайней мере, пока.
— Экскурсия, да, — кивнул старик, — Сейцас покушаем и пойдем. Лёня домой пойдет, а мы на экскурсию.
Волшебное сытное варево, а также заветная бутылочка с до сих пор не отклеенной этикеткой "Столичная" прибавили им сил и бодрости. Посидели, поговорили о пустяках, собрались в путь, старательно затушили костерчик и пошли дальше все вместе. Примерно через полчаса старик замедлил шаг — офицеры успели убедиться, что для своих лет он ходит довольно резво — и сказал что-то племяннику по-эвенкски. Тот коротко ответил —кажется, попрощался или пожелал счастливого пути — и пошел дальше в прежнем темпе. Через несколько минут его не стало видно за деревьями. А ещё через некоторое время старик свернул с тропинки, огибавшей старую поросшую тайгой гору с торчавшими там и сям обломками разрушенных скал, и полез прямо вверх по склону.
...Они шли по зарослям довольно долго. Тот бугор оказался частью горного кольца, огибавшего Метеоритную впадину. Вдоль него, по внутренней стороне они лезли по скалам и бурелому уже несколько часов. До какого-то момента майор ещё ориентировался и маршрут не казался ему таинственным. Но вот скалы перед ними словно сомкнулись: впереди и справа нависали каменные стены. Стена слева состояла из хаотично попадавших деревьев, густо заросших колючим кустарником.
Это был явный тупик, путь был открыт только назад, и Борисов с интересом ждал, что же предпримет старик. Шаман показал Виталию на почерневшее от времени, но ещё прочное бревнышко метра два с половиной длиной и сказал, где его нужно упереть торцом в землю. Второй конец бревна он аккуратно прислонил к скале, отошел шагов на пять, разогнался и легко взбежал по бревну. Борисов и Ларькин, внимательно следившие за ним, чуть не ахнули. Михайла Потапович, каким-то чудом сохранив до конца своего трамплина часть инерции разбега, продолжал бежать вверх по почти отвесной скале, помогая себе руками. Когда он остановился, майор понял, в чем затея. Там, метрах в пяти от земли, скала была достаточно неровной, чтобы можно было, цепляясь за выступы, идти вдоль нее траверсом над буреломом.
Он взглянул на Виталия и пошевелил, бровью — давай, мол.
— Рюкзак можно здесь оставить, — сказал сверху шаман. — Никто не возьмет.
— Зачем? — обиделся капитан. — Он совсем не тяжелый.
То, что старик проделал налегке, Ларькину предстояло совершить с двадцатипятикилограммовым рюкзаком на спине. Не говоря уже о пяти килограммах бронежилета под курткой. Он отдал майору ружье и почти без разбега взлетел наверх заученным движением — такой элемент был в полосе препятствий.
— Ты за нас не беспокойся, Потапыч, мы привыкши, —сказал Борисов.
— Как знаете, —отозвался Михайла.
Майор двумя резкими движениями перебросил обе двустволки Виталию и разбежался. Он ещё с земли приметил те ямки и выступы,
