Линн Шоулз - Заговор Грааля

«Сэтеллайт Ньюс Нетворк» не посылает новичков в горячие точки, повторял Кассельман. Да, он признавал, что у нее есть талант и есть будущее. Да, он понимал, что она способна работать в сложных условиях. И да, он соглашался, что задание на Ближнем Востоке именно в этот момент — прекрасная возможность начать успешную карьеру. Но Коттен не просто новенькая, она — женщина, а о том, чтобы в такое время послать женщину в Ирак, не может быть и речи. После начала войны туда отправлялись только те журналисты, которых отобрали сами военные и прикомандировали к действующим частям. И только мужчины. Правила есть правила, поэтому — нет.

Она возмутилась и разразилась тирадой о том, как это все несправедливо.

Кассельман прервал ее еще одним твердым «нет».

Успокоившись, Коттен смогла наконец убедить шефа отпустить ее с группой журналистов хотя бы до турецкой границы. Там она могла бы сделать репортаж о положении беженцев, которые устремятся на север с началом конфликта.

Он пришел в ярость, когда узнал, что она поехала дальше, в Багдад.

А сегодня утром позвонил и приказал ей уезжать.

— Скоро станет опасно. Хватай свои прекрасные ноги в руки и убирайся оттуда любыми способами. И я хочу тебя видеть сразу же, как только вернешься. Ясно?

Коттен попыталась успокоить его и выиграть время, но он повесил трубку, и она не успела изложить свои доводы.

Когда она вернется домой, он ее просто уморит своими «я тебе говорил» и «следовало бы тебя уволить». Вернее — если она вернется домой. Коттен поежилась. Она застряла посреди иракской пустыни и замерзает.

Чарлз Синклер смотрел из окна своего кабинета на кампус, раскинувшийся вокруг лабораторий «БиоГен-тек» неподалеку от Новоорлеанского университета. Вдали лежало голубое озеро Поншартрен. Синклер наблюдал, как маленькая армия садовников с желто-зелеными газонокосилками и на электромобилях движется по лужайке и среди деревьев — подстриженных и очень опрятных. Ему нравилась опрятность.

Зачирикал телефон на столе, и он подпрыгнул, пролив несколько капель кофе с цикорием на персидский ковер.

— Да?

— Доктор Синклер, на восьмой линии международный вызов, — сообщил его секретарь.

Синклер нажал мигающую кнопку. Он не будет отвечать по громкой связи.

— Синклер слушает.

Шипение на линии раздражало, и он прижал трубку к уху.

— Мы обнаружили вход в гробницу два дня назад, — произнес собеседник. — Сегодня после полудня открыли.

Синклер сжал трубку так, что пальцы побелели.

— Ахмед, надеюсь, у вас хорошие новости. — Он принялся мерить шагами кабинет.

— О да. Все в точности так, как предсказал Арчер.

— Что вы нашли?

— Множество артефактов и кости, — продолжил Ахмед. — Оружие, ритуальный хлам, несколько свитков и шкатулку.

Адреналин побежал по жилам, пальцы у Синклера задрожали.

— Как выглядит шкатулка?

— Черная, без надписей, квадратная, сторона около пятнадцати сантиметров.

Синклер взмок — пот пропитал белый накрахмаленный воротник рубашки от «Армани». Пока генетик молчал, паузу заполняли помехи.

— А что внутри?

— Я не знаю.

— О чем вы? Вы же там были, разве нет?

— Арчер ее не открывал. Пока мы разговариваем, он и остальные пакуют вещи. Нам нужно уезжать отсюда, становится слишком опасно. Все дергаются. Нет времени объяснять…

— Нет! — Синклер стиснул пальцами переносицу. — Немедленно ступайте туда и изымите шкатулку. Пусть Арчер покажет вам, как ее открыть. Позвоните сразу, как увидите, что внутри, и заберете ее. Понятно?

— Да. — Голос Ахмеда терялся среди помех.

— Ахмед, — сказал Синклер, стараясь говорить тихо и сдержанно. — Я приказываю выполнить задание. Это очень, очень важно.

— Я понимаю.

Синклер положил трубку и уставился на телефон. Араб даже понятия не имеет, насколько он ничего не понимает.

ГРОБНИЦА

Внезапно Коттен услышала шум мотора. По неровному шоссе приближалась машина, вдалеке прыгал свет фар. Наконец-то, подумала она. А что, если это иракские солдаты? Она отступила на песчаную обочину, сердце отчаянно колотилось. Наконец машина приблизилась, и по огонькам на кабине и кузове девушка догадалась, что это топливная цистерна. Она сделала несколько шагов вперед, размахивая руками, но машина не остановилась. Прикрывая глаза от песка и камешков, взметнувшихся из-под колес, Коттен смотрела, как она с грохотом исчезает — столь же быстро, как и появилась.

Вообще-то, наверное, глупо вот так голосовать. Кто знает, что сейчас на уме у какого-нибудь иракца. Будет безопасней не показываться никому на глаза и пройти как можно дальше до наступления утра.

После часа ходьбы Коттен плюхнула сумки на землю и уселась на одну. От тяжести болели руки, и она дрожала от холода, пробравшегося под плотную куртку. Когда вернется в Штаты, поедет во Флориду и будет дол го-долго оттаивать. Обязательно.

Коттен опустошила одну сумку, вытащив все, что можно бросить здесь. Разбирая вещи, она думала, не глупо ли было ехать в Ирак. Может, она приняла дурацкое решение. Ничего не взвесила, а когда Кассельман начал протестовать, вцепилась в свою идею, как собака в кость. Для нее нашлись бы и другие задания — столь же важные, так же способные увести ее от Торнтона.

— Черт, черт, черт, — повторяла Коттен, откладывая самое необходимое: бумажник, паспорт и журналистское удостоверение, а еще фотоаппарат, объективы, пленки и пластиковую коробочку, в которой лежали деньги на крайний случай. Она засунула их в другую сумку, с видеокассетами.

Потом, бросив последний взгляд через плечо на кучку оставленных вещей, поплелась дальше.

Поднялась луна и осветила пустыню — достаточно, чтобы не сбиться с дороги. Коттен размечталась о своем диване и пледе, о чашке горячего кофе из «Старбакса» или, еще лучше, мягком «Абсолюте» со льдом.

Внезапно она остановилась и моргнула — убедиться, что впереди не мираж. Вдалеке сияли огни. Не фары автомобилей, но электрические огни какого-то поселения или лагеря. Она поставила сумку на землю и размяла плечо и локоть, чтобы восстановить кровообращение. Вытащив фотоаппарат, прикрутила телевик и навела резкость. Если это окажется лагерь Республиканской гвардии или даже иракских регулярных войск, американке, путешествующей в одиночестве, придется туго. Коллеги в Багдаде рассказывали о жестокости, изнасилованиях… мужчины ведут себя как животные, как дикие псы.

Она осмотрела площадку. Не видно ни оружия, ни военных автомобилей — ничего, напоминающего военные укрепления. Скорее похоже на котлован. Ковши, палатки, столы, кучи земли. Археологические раскопки? Коттен поняла, что оказалась где-то рядом с ассирийскими развалинами, которые разбросаны по всей стране.