Владимир, Михальчук - Полный дом смерти

– Меня хотят убить… – заговорщицким тоном сообщила девица, заглядывая мне в глаза. – Помогите…

Великие боги, а также Священное Расписание и Воинский Устав, если бы все фразы «меня хотят убить», услышанные мною за всю жизнь, конвертировать в золото, – я стал бы самым богатым обитателем этого города. Впрочем, слова довольно редко превращаются в драгоценные металлы. Скорее они напоминают дерьмо. Потому не видеть мне богатства, как и второго явления Богини-матери.

– Предлагаю все мне рассказать, – довольно добродушно предложил я незнакомке. – Начните с самого начала.

– Здесь? – ужаснулась она.

С некоторым сомнением я посмотрел на окружающую обстановку. Даже если отбросить некоторые детали в виде плесени на стенах, окоченелого трупа у сточной канавы и нестерпимой вони, местечко действительно неудачное.

Пришлось тяжело вздохнуть и пригласить девицу к себе домой.

Изображая праздную парочку, возвращающуюся с вечеринки, мы вышли на бульвар Затейников. Тут промышляют всякие шарлатаны, считающие себя новаторами. Бородатые скульпторы прижимаются к собственным творениям, которые стоят здесь едва ли не на каждом шагу. Обилие многоруких статуй причудливой формы и разнообразных размеров привлекает множество туристов – посмотреть на «светила современности» нашего города.

Тут проживает немалое количество всяких сумасшедших. Архитектор, построивший «дворец наоборот» и чудом избежавший казни; алхимик Бумас, сжегший три квартала с помощью новоизобретенной МВС, машины всеобщего счастья (агрегат незамедлительно забрали военные, а Бумаса решили посадить, да не нашли); Лиловый Гарри, который придумал, по-моему, самую толковую вещь – вечный самоочищающийся носовой платок; эта находка полностью разорила несколько фабрик, изготовлявших одноразовые салфетки, потому Лиловому затейнику пришлось искать пристанище среди новаторов-полудурков, спасаясь от наемных убийц. В общем, бульвар Затейников может похвастать одновременно самыми толковыми и самыми бесполезными вещами в мире. А также их изобретателями.

Кроме всяких чудаков, здесь также проживаю и я – прямо за поворотом, в проулке. Это свидетельствует о плачевном состоянии моих финансов. Очень мечтаю переселиться в более приятный квартал, но денег пока не хватает. Приходится терпеть соседство сомнительных личностей и отбросов общества. Но ничего, еще сотня-другая богатых клиентов, и я накоплю на небольшую квартирку. Не возвращаться же к жене, в самом деле.

Многочисленные торговцы диковинками, конструкторы, рационализаторы и безработные маги-экспериментаторы провожали нас скучающими взглядами. Скромной одеждой мы не привлекали особого внимания. Только один неоперившийся парнишка, не удосужившись оценить скудность нашего капитала, попытался всучить нам «экспериментальный образец депреафекатора». Что это такое, я не спросил: наверняка несусветная мерзость. Молча отодвинул несмышленыша в сторону и повлек за собой ночную незнакомку.

К великому сожалению или к счастью, Валибур оценивает жителей по одежке. Также в цене качество золоченых карет или фитильмобилей, количество спален в коттедже и, конечно же, наличие самого коттеджа где-нибудь на границе с Княжеством Хаоса. Если же ты обычный частный сыщик и одеваешься не у портного Брусля, уличный торговец никогда не возьмет тебя в оборот. Закон городской природы.

Свернув направо и миновав улицу Одинокой повстанки, я подвел девицу к своему дому. Убедился, что хвоста за нами не наблюдается. И в то же время меня не покидало ощущение, что кто-то пристально следит за мной из полумрака. Впрочем, такое со мной случается часто. Паранойя – самое распространенное заболевание среди частных детективов. Не привыкать.

1. Я берусь за ваше дело

В моей квартире всего одна спальня. Это вам не загородный домик какого-нибудь политика. Если быть откровенным, то и комната всего одна – это та же спальня. Плюс маленькая кухня и прихожая. Удобства, кстати, направо по балкону. Мне приходится довольствоваться ими на пару с соседом по этажу – работником горморга. Мой стыд и срам довершается тем, что квартира не моя. «Арендованное помещение под частный бизнес», как говорится в договоре с домоправителем Хайклом.

Прямо на углу строения красуется черная надпись: «Темным эльфам – темное пиво». Чуть ниже – «Смырть падонкам» на трольем наречии.

Знал бы, кто пишет непотребности на стенах – уши бы оторвал. Хотя, по правде, надо отдать им должное за то, что не рисуют на моей двери. Боятся, видимо, грозного сыщика с «Карателем» упрощенной модели на поясе.

Мы поднялись по невысокой винтовой лестнице. Я забренчал ключами и прошептал заветное слово, снимающее защитную магию. Не забыл также поглядывать украдкой на новую подругу. Мало ли что. Она ведь следила за мной, обезьяноподобные типы появились позднее.

С душещипательным грохотом дверь поддалась под плечом. Тяжелая, зараза, сразу мне приглянулась на ярмарке. Впрочем, в те времена я еще не догадывался, что дверюга живет собственной жизнью. Так и норовит придавить или оттолкнуть, зараза!

Давно несмазанные петли сообщили миру, что они думают о моей персоне. Монструозная пружина смачно взвизгнула, сокращаясь. И дверь слегка наподдала девице под… э-э-э, ну, в общем, ясно.

На какое-то время коридор погрузился во тьму. Где-то за стенкой прокуковали ходики. Жалобно заскрипели пружины старого дивана. Это сосед, Рохля Пивский – работник городского морга – повернулся с левого бока на правый.

– Что это? – спросила посетительница.

– Стены тонкие, – ответил я, пожимая плечами.

– Ощущение, что по соседству у вас живет корова.

– Всего лишь один неприятный тип, – вздохнул я и переключился на другую тему. – Три часа первого утра. Приличные люди и оборотни давно по домам все дрыхнут. А мы тут блуждаем в потемках.

С этими словами я нащупал дверной проем и очутился в коридоре. Девица прошла следом за мной и поскользнулась на пороге. Схватилась за меня, проворчала что-то нелестное.

– Боюсь темноты, – сказала она.

Испугавшись непроницаемой тьмы (в коридоре окон не имеется), девушка прильнула ко мне. Я сделал вид, что шарю по стене, выискивая рычажок выключателя, хотя – к стыду признаться он лежал под моим указательным пальцем.

Понаслаждавшись теплом и запахом ее волос, я с сожалением включил-таки свет. Игнорируя завалы разнообразных картонных коробок, высокие стеллажи с полицейскими делами и вязанки ржавого оружия на полу, мы прошли в кабинет.

Моя комната одновременно служит и спальней, и местом для решения дел. Кровати у меня нет – громоздкая вещь, занимает много места. Я сплю на выделанной шкуре бастарка. Вон она – раскинулась зеленоватым пятном у западной стены.