Юсупов. Серое Братство - Гоблин MeXXanik
— Это вряд ли.
Граф ощерился красными зубами, которые вдруг показались частым рядом клыков.
— Ты слишком мало знаешь про этот мир, юнец. Он куда хитрее, чем ты думаешь. Ночи всегда длиннее дней. Тьма… сильнее…
Он захрипел, задергался и замер. И я активировал способность «Мастера-анатома», чтобы убедиться, что граф мертв. Силуэт противника был черным.
Тяжело дыша, я выдернул меч из чужого тела, и отпустил оружие, заставляя его исчезнуть. Но клинок словно врос в мою ладонь и никак не хотел исчезать. Его рукоять показалась одновременно раскаленной и ледяной. Она пульсировала в моей руке. Я посмотрел на острие клинка и понял, что он все еще был выпачкан в красном, которое исчезало на поверхности металла. Наконец, я смог стряхнуть со своих рук клинок. Затем взглянул на ладони, отметив мертвенно бледную кожу. В голове шумели, делясь информацией, сотни и тысячи чужих голосов. Они упрекали, ругали, молили. На сотнях языках, которые я каким-то чудным образом понимал. И только один из них выделялся из неразборчивого гомона:
«Молодец, светлый мальчик, — вкрадчиво шептал кто-то незнакомый. — Хитростью и силой ты убил этого жалкого человека. Такое мне по душе. До встречи, светлый мальчик».
Я затряс головой, пытаясь отогнать этот и сотни других чужих голосов. Но они стали лишь громче. От какофонии чужих обрывочных и неразборчивых мыслей, мне казалось, что я схожу с ума. Они бились в моих ушах, клокотали яростью в черепе и взывали к чему-то внутри меня. И к собственному ужасу я отозвался. Я закричал, запрокинув лицо к потолку. И мой крик заглушил остальные звуки, сделав из далекими и неразборчивыми. Я кричал до тех пор, пока легкие не загорелись болью, пока глотка не раскалилась добела и голосовые связки не заныли. Чужие мысли все еще гудели сердитым разбуженным ульем злых ос. Но их звук перекрывало мое надсадное дыхание.
— Я тут один, — просипел я, заставляя себя поверить в это. — Только я.
На подгибающихся ногах я сделал несколько шагов и без сил рухнул на пол. Прикрыл глаза словно провалился под землю. И я улетел в чернильную темноту.
* * *
Пришел в себя я резко. Словно меня кто-то толкнул, вырывая из омута темного ничто. Я открыл глаза, тяжело дыша осмотрелся. Утер выступившую на лбу испарину. И взглянул на тело мертвеца. С облегчением заметил, что пока я был без сознания, Темноглазый граф не встал с пола и не ушел по своим делам. Труп по-прежнему лежал на том месте, где я его оставил. Клинок прижег противника, оставив на теле рубец, который не дал натечь на пол красному.
Не знаю, сколько я проспал, но чувствовал себя прекрасно. Был бодр, свеж, и готов к новым свершениям. А темная сила противника все еще переваривалась во мне, отзываясь отголосками эйфории. И ее было настолько много, что кровь кипела от переизбытка. И я глубоко вздохнул, ощущая боль в грудной клетке, видимо пару ребер я все же умудрился сломать. Встал на ноги, потер ладони, разгоняя силу, активировал «астрального двойника». И с облегчением вздохнул, заметив единственный во всем доме белый силуэт со знакомыми темными пятнами. Я резко развернулся, чтобы увидеть стоящего у подножья лестницы дядю. Он рассматривал меня так, словно видел впервые.
Петр стоял без трости. Он был в разорванной рубахе, залитой чем-то темным. Он глубоко и часто дышал, хотя звуков не было. На его запястьях виднелись кровоподтеки, словно не так давно кто-то его связывал.
— Ты? — прохрипел Петр, и я кивнул:
— Так точно, Петр Феликсович.
— Они проникли в дом через заднюю дверь. Напали из-за спины и оглушили.
— Как ты смог… — я тревожно всмотрелся в открытую дверь, которая вела в подвал.
— Выжить? Отбиться? — дядька вдруг усмехнулся. — Рано на мне ставить крест, племянник. Может я древний, но все же не бесполезный. А между труб внизу лежат два мертвых убийцы. Не сдюжили они со мной…
Старик вдруг рухнул на колени, и я подскочил, чтобы, наконец, заметить торчащий из его бока клинок. Обычный, металлический с резной ручкой.
Активировал плетение «Мастера-анатома», и бросил на Петра сперва способность «всплеск эндорфинов», приглушая боль, добавил «умиротворение», чтобы успокоить дядю, а затем «сильное исцеление», которое окутало его торс.
— Сейчас будут больно, — успел сказать я, но Петр оттолкнул мою руку, чтобы самому вынуть нож.
— Останови кровь, — велел он и я подчинился.
И усмехнулся: раньше эти плетения выжгли бы меня. Сейчас же я чувствовал себя отлично
Пётр прикрыл глаза, а потом резко распахнул их, чтобы прохрипеть:
— Где граф?
— Мертв, — спокойно ответил я.
— И как ты… — только и смог произнести Петр.
Я пожал плечами:
— С большим трудом… Применил хитрость.
— Убил Ветерана и ни одной царапины? Кому рассказать — не поверят. Юсуповы это умеют. Не стоит нас недооценивать, — усмехнулся старик, а потом строго спросил, — ты купил батарейки?
— Тут такое дело, дядь…
— Забыл? — дядька неодобрительно поджал губы.
— Телевизор разбился.
— Как? Почему ты его не уберег? — возмутился Петр, а потом махнул рукой. — Значит, пойду вечернюю программу смотреть к Толстому. Он давно меня звал на плюшки с чаем. А ты как раз дома приберешься… Только немного полежу прямо тут и пойду.
Я сел рядом с дядькой и осмотрел разгромленную гостиную. И подумал, что уборка тут не поможет. Только перестановка.
* * *
Я помог дядьке добраться до его комнаты, где уложил его в кровать. Резонно решив, что постельное белье завтра можно будет сменить. Петр повозмущался, но лечение брало свое, и вскоре он засопел. Удостоверившись, что старик уснул, я отправился в подвал, где и впрямь нашел двоих приспешников Ульбарса. Видимо, они на самом деле приняли старика за легкую мишень и решили держать его тут связанным. Или граф так собирался контролировать меня. По следам на бетоне я смог понять, что Петр вывернулся из пут и напал сначала на одного из гвардейцев, а потом, прикрываясь телом первого, смог одолеть второго. У последнего на бедре нашлись ножны. Именно он всадил нож в бок дядьке. Это было последнее, что мерзавец успел сделать. По всему выходило, что от боли старик какое-то время оставался без сознания. А потом уже выбрался наружу. И подоспел к моменту моего пробуждения.
Поначалу я хотел выволочь этих тварей наверх, но посмотрел на крутую лестницу
