Кризис доверия (СИ) - Кузнецова Светлана Владимировна

Фанги похожи на людей — несомненно — но лишь на тех, кого приглашают позировать художники и охотно снимают в кино режиссеры. Все фанги красивы, но вовсе не так, как, казалось бы, положено хищникам. Искренность, беззащитность, участие — вот те крючки, на которые проще ловятся жертвы. Властность, высокомерие и неприступность способны вызвать интерес, но хороши для непродолжительных знакомств. Фанги же всегда нуждаются в еде, а значит, в постоянных донорах. И предпочитают они людей, а не животных или варские растения, которые пили до того, как произошло слияние.

Год от года варская флора чахнет все сильнее: местное солнце ей не нравится. И фанги, соответственно, начинают все больше и больше зависеть от человечества. А люди — от них, учитывая насколько ценной оказалась кровь самих фангов.

Молодым людям на вид было лет по двадцать — вполне взрослые, с паспортами, совершеннолетние.

— Василий Разгуляй. Виктор Лапсис, — прочел Кир.

— Все верно, офицер, — ответил первый, второй подтвердил кивком.

— Комендантский через двадцать минут, — заметил Кир. — С курсов?

— С работы, — уточнил рыжий Разгуляй с проскользнувшей в голос гордостью. — Мы успеем, офицер. Наш двор. Витька в пятом подъезде живет, я — в третьем.

— Провожу.

— Спасибо, офицер.

Отказываться не стали. Уже лет двадцать в России полицейских уважали и воспринимали защитниками, а не кем-то сродни бандитам, только при погонах. И за это Кир, пожалуй, испытывал к фангам чувство сродни легкой, слегка своеобразной благодарности.

— Говорят, скоро комендантские часы вообще отменят, — заметил Лапсис. — Смысл в них, если фанги соблюдают договор и не кусают всех подряд?

— В большинстве не кусают, — от предложенной сигареты Кир отказался. — Бросил и вам не советую: гадость неполезная.

— А как же средство предосторожности? — спросил Разгуляй с проскользнувшей в интонации подначкой. — Фанги ведь не кусают курильщиков.

— И запаха чеснока не переносят. И крестов боятся, — Кир поддержал шутливо-ернический тон. — Во времена конфликта подобные слухи распускали сами же фанги. Их записали в вампиры, глупо не воспользоваться.

— А они разве нет?

— Они — да, — ответил Кир. — Вот только к выкидышам киноиндустрии и к последователям Брэма Стокера не имеют ни малейшего отношения, как и к россказням о ходячих мертвецах.

— Это вы так профилактическую работу проводите? — поинтересовался Лапсис.

— Занимаюсь ликбезом населения.

— Чем-чем?

— Ликвидацией безграмотности. Фанги — иная раса, внешне сходная с людьми, но имеющая ряд особенностей. И отношение к ней должно быть соответствующее.

— Но с людьми они совместимы?

— О потомстве от таких связей неизвестно.

— Клево! Трахаться можно без последствий, — выпалил Разгулял и осекся, посмотрел пристыженно.

— У фангов матриархат, не советую раскатывать губу: очень скоро закатают обратно, — заметил Кир и усмехнулся, наблюдая, как скривился Лапсис.

На самом деле иерархия в прайдах фангов была гораздо запутанней. Недаром одного слова Арх-Ри — а он, по слухам, был мужского рода — хватило, чтобы остудить самые горячие головы. Люди к миру и соблюдению законов общежития приходили куда неохотнее, и комендантские часы вводили именно от них. Но говорить об этом Кир, разумеется, не стал.

— Ну вот и пришли. Спасибо офицер.

Кир козырнул, проводил взглядом закрывшуюся дверь сначала третьего, затем пятого подъезда, чуть подождал и направился к машине. В обязанности капитана фангского отдела полиции не входило патрулирование улиц, однако последние лет двадцать бросать людей в ночи считалось серьезным проступком, сходным разве лишь с неоказанием помощи кораблю, терпящим крушение.

Кир тоже жил поблизости: в девятиэтажке возле парка, который можно было бы счесть лесом, если бы не скромные размеры, петляющие асфальтированные дорожки и деревянные лавочки вдоль них. Варская флора пробовала произрастать в нем, но березы и осины, не считая кустов, папоротников и прочего разнотравья, потесниться не соизволили, очень скоро задавив пришельцев числом.

В квартиру Кир подниматься не стал. Серебристый «Нисан» приветливо мигнул фарами, приглашая внутрь салона, с места тронулся бесшумно и уже на пустынном шоссе, все набирая и набирая скорость, тихо шуршал шинами по асфальту, пропуская меж колес время от времени попадающиеся выбоины.

Ближе к центру машин стало больше. Комендантский час распространялся только на людей, находящихся вне укрытий будь то здания или автомобили. Идущий по ночной Москве человек непременно вызвал бы вопросы. Он же, едущий по своим делам, сидящий в кафе или развлекающийся в клубе — уже нет.

Фанги, не знавшие электричества до слияния, впервые столкнувшиеся с ним двадцать лет назад, пришли в полнейший восторг и теперь не смыслили жизни без всех тех «электронных штук», которые люди давно полагали обыденными, пусть и упрощающими жизнь и дарящими комфорт. Особенно нравился фангам электрический и неоновый свет. Дневной был им неприятен, именно ночь они выбрали как свое время. В общем-то, людей такое положение вещей устроило, как и их правительство.

На перекрестке с Вавилова не работал светофор, высокий и худой фанг в черной форме с синими и серебряными нашивками на рукавах дирижировал потоками. Любого представителя Госавтоинспекции удар хватил бы, увидь он этот замысловатый танец, взлетающие вверх руки и ноги. Временами фанг «мерцал», на пару мгновений переходя на скорость, не улавливаемую человеческим глазом. При всем этом аварий и даже нарушений не случалось. Создавалось ощущение будто танцует фанг конкретно для тебя. Кир сам не сумел бы объяснить, каким образом он сообразил, что должен пропустить белый «Ауди» и проехать за синей «Тойотой», но сомневаться не стал и не захотел.

В первые месяцы конфликта байки про телепатов среди пришельцев не рассказывал только ленивый. Фанги и сами с удовольствием поддерживали такого рода мифы. Вот только любой, кто когда-либо сталкивался с ними в открытом противостоянии, знал, что ничем подобным они не обладают. Вот эмпатия у них развита очень сильно — этого не отнять. Именно она и немалый срок жизни этих существ позволяли им читать собеседников, как раскрытые книги, а главное, получать отклики.

Когда расстояние до фанга сократилось до пятидесяти метров, запястье уколол несильно, но чувствительно электрический разряд: напоминание о том, что забыл отключить «Архыз». Одновременно с этим фанг будто невзначай коснулся виска указательным пальцем и безошибочно нашел Кира взглядом.

— Вот же нечисть, — выругался тот беззлобно, скорее характеризуя ситуацию, чем пришельца. Этот конкретный фанг точно ничего плохого не хотел, а выполнял свою работу, можно сказать, являлся коллегой.

Фанг склонил голову к плечу, выжидая. Двигаться и указывать автомобилям очередь проезда он не прекратил.

— Ну, извини, — пробормотал Кир, отключил прибор, проведя пальцами по ремешку, развел руками. — Забыл.

Фанг очень человеческим жестом махнул рукой, мол: бывает, ничего страшного, не в претензии. Находясь даже на таком расстоянии Кир мог спорить, что глаза у него ярко-фиолетовые с желто-зеленым ободком вокруг зрачка. Почему? А хрен его знает!

Неожиданно ожившее радио выдало ряд щелчков, разродилось кашлем, а потом спросило низким басом:

— Кирилл, ты где сейчас?

— Улица Вавилова.

— Вертай обратно. Бывший кинотеатр «Звездный». Драка. Ты ближе всех сейчас. Наши уже выехали, подстрахуют.

— Принял.

Фанг словно присутствовал при разговоре: скакнул вбок, выписав пируэт, которому позавидовал бы любой солист балета из Большого театра, сделал колесо, остановил уже было поворачивающий «Хаммер» и кивнул Киру: «Давай!»

— Ну, спасибо, — бросил он, разворачиваясь через две сплошные.

В голове крепко накрепко засело настойчивое намерение непременно снова включить «Архыз», вот только Кир задвинул его подальше. А зря.

Глава 1

За окном ничего не разглядеть, лишь временами постукивает в стекло веткой черемуха. Наверное, в мае, когда она зацветает, здесь не продохнуть от будоражащего сладковато-горького аромата. Даже странно, что фанг, обоняние у которого в несколько раз лучше человеческого, еще не проклял все на свете, не переехал в более подобающее ему место или не срубил дерево. Впрочем, последний вариант отпал сам собой, как только Кир узнал доктора чуть лучше.