Александр Сивинских - Гончий бес

– Всего хорошего, господин Фишер, – сказал капитан. И добавил с преувеличенной выразительностью: – До свидания.

Проходя мимо Генриетты Карловны, Марк был поражён неописуемой позой старухи. Ветеран органов вытянулась в струнку, будто изо всех сил пыталась встать со стула, но намертво прилипшее седалище не позволяло сместиться хоть на дюйм. Морщинистое ли-цо налилось кровью, шея напряглась так, что едва не рвалась кожа. Глаза остекленели, тонкие губы приоткрылись, демонстрируя два ряда металлических зубов. Она была абсо-лютно неподвижна – как статуя – и лишь по-паучьи двигались пальцы, продолжающие вязать красно-белый шарф…

Не успел Марк толком рассказать Сильвии и Декстеру о происшествии в архиве, как вернулись «бычки». Тим курил, а Кир по плечи просунулся в опущенное окно седана и возбуждённо заговорил:

– Короче, переводи мамочке. Мы в траблах по самое не балуйся. Нашего педика уда-вили прямо в собственном кабинете. А перед этим пытали. Кровищи – как на скотобойне. Резали специалисты: умер дядечка не от кровопотери, а от удушения. Но самое смешное – в архиве кроме него никого не было. Вообще. Полная Агата Кристи, блин! Вчера вечером ушли все, это точно. Новицкий заявился сранья, в четыре с копейками. Принёс тяжёлый пакет. По виду, с бумагами. Охраннику сказал, что появилась срочная работа. Обнаружил его начальник, когда пришёл к началу смены. В восемь ноль-ноль. Уже холодненького. Ночного сторожа следаки уволокли допрашивать. Только там, по ходу, глушняк. Пацан, с которым мы пообщались, говорит, что вохровец сам офигел. Вход-то в архив всего один, а окон нету. Вернее, есть в фойе, но все они заперты изнутри. Эксперты уже проверили за-движки, оказалось, к ним годы никто не прикасался. В самом архиве есть десяток венти-ляционных шахт по типу дымовой трубы, но они очень узкие. Да и зарешечены. Там, ко-роче, и кошка не пролезет. Откуда взялся киллер и куда исчез – тайна.

– Что с документами? – почти выкрикнул Марк.

– С документами, короче, ваще борода. То ли сам Новицкий, то ли его убийцы спус-тили все чертежи в измельчитель бумаг. Сейчас там пустые папки и куча серпантина.

– Мэм, – заговорил Марк. – Кир говорит…

– Не трудитесь для перевода, Фишер, – перебила та по-русски. – Основное я поняла.

– Хорошо, – сказал Кир. – Ну, тогда вот ещё что, мисс. Мы, короче, с Тимохой хотим сказать вам гудбай. Какие-то дела пошли больно гнилые.

– Вас Иванов запугал? – спросил Марк.

– Какой ещё, на хрен, Иванов? – удивился Кир.

– Капитан милиции. Высокий, плечистый. Он дежурил в холле архива.

– В холле никого не было. Одна старуха Генриетта. Да там никто и не нужен, честно говоря. Когда эта крыса на посту, мимо муха не пролетит.

– Твою же мать! – сказал Марк.

– Если останетесь, я удвою вам жалованье денег, – сказала мисс Голдэнтач.

– Ладно, подумаем, – сказал Кир.

ГЛАВА 5

ПАВЕЛ

Полуденный город был как иллюстрация к детской книжке – светлый и весёлый. Даже не верилось, что где-то здесь разъезжают машины с иностранными штурмовиками, оживают по ночам глиняные статуи и заспиртованные люди-змеи, и невозбранно шляются мелкие бесы.

Один из них сейчас сидел у меня за пазухой, только морда наружу, и отчаянно стра-дал. Из-за внезапного появления в подвале шефа Жерару пришлось экстренно прятать iPod у старца Гоу Лема под седалищем. А поскольку терракотовый шахматист порядочно увесист, твёрд и шершав, судьба девайса представлялась бесу незавидной.

Вдоволь наскулившись, псина сделал вид, что лижет меня в подбородок и умоляюще зашептал:

– Чувачок, ну вернись в «Серендиб». Забери мой плеер, мою прелес-с-сть, а? Ска-жешь Сулейману, дескать, забыл в подвале важную вещь. Век буду благодарен. Два, три века – мы долго живём!

– Что я там мог забыть? Точилку для карандашей?

– Ну… – замялся Жерар, – …Кошелёк или очки.

– Очков, как ты мог заметить, не ношу.

– А противосолнечные?

Я был неумолим:

– Противосолнечных тоже. А кошелёк шеф видел за завтраком, когда я складывал премиальные. Так что не пойдёт. Рисковать из-за какой-то безделицы, да ещё второй раз подряд? Уволь. К тому же, помнится, я предлагал спрятать iPod перед визитом в контору. Сам отказался. Теперь пожинай плоды упрямства.

– В мусорном баке, – с обидой напомнил Жерар. – Ты предлагал спрятать мою пре-лес-с-сть в мусорном баке! Нет уж, пусть лучше её раздавит глиняный палач, чем присво-ит какой-нибудь бомж.

– За что такая нелюбовь к бомжам, пёсик?

– Паша, если бы ты пожил на свалке с моё, сейчас бы по ночам не сквозь стены лазал, а с такенным вот свинорезом охотился на этих уродов, – сказал терьер совершенно серь-ёзно.

Его можно было понять. Он и впрямь, едва прибыв в наш мир, досыта натерпелся людской злобы. Так получилось, что главными гонителями юного Жерара были не столь-ко священники, сколько беспризорники да клошары. А Гавроши – они только в книгах прекрасные ребята. На самом же деле не приведи господь встретиться с таким пареньком в тёмном переулке. Особенно если ты – крошечная одинокая собачонка.

Я ласково потрепал Жерара по голове.

– Забей, приятель. На сегодняшние премиальные легко сможешь купить новенький iPhone. А это много круче любого плеера. В нем уже загружены игры, детальная карта Императрицына и окрестностей, а главное – цветные фотки левреток в соблазнительных позах!

Бес возмущённо тявкнул и укусил меня за мочку уха.

Дальше он шёл пешком.

В маршрутку садиться я не стал. Во-первых, погода хорошая, отравляющего воздух транспорта в этом районе не густо, так отчего не прогуляться? А во-вторых, нарочно. Пускай кусачая скотинка почувствует, каково это – семенить на лапках-коротышках семь километров. И все семь – в горку.

Уже через полчаса кусачая скотинка заметно утомился, но виду не показывал. Гордо бежал в нескольких шагах передо мной, и только всё чаще происходящая потеря скорости выдавала его усталость. Но он мужественно ускорялся и вновь был удалец.

Захваченный наблюдением за героической борьбой терьера с собственными физиче-скими недостатками, я совершенно выпустил из внимания маршрут. И напрасно! Мсти-тельный негодник увлёк меня по крайне опасному пути. Главная его опасность заключа-лась вовсе не в обилии открытых канализационных люков, валяющихся под ногами про-водов под напряжением или беспределе уличных банд. О, нет! – всего лишь в симпатич-ном магазинчике английской одежды «Five-O’clock». Вернее, в хозяйке магазина.

Понимание этого произошло довольно скоро и стало по-настоящему ужасным.