Петр Хомяков - Тайна царя Иоанна

– Нет, дружище. Не подловил. У меня нет двойных стандартов. Наши гнусавые лицемерные штаты я презираю так же, как и вашу Российскую Пидерацию.

Уильям в очередной раз блеснул знанием русского языка, применив молодежное прозвище гнилой, по мнению этой молодежи, страны.

– Да ты прямо белый Усама Бен Ладен!

– Усама Бен Ладен школьник по сравнению с членом Белого Интернационала.

– Не преувеличиваете, коллега?

– Нисколько. Ведь мы пока не действуем. Мы только разминаемся.

– Не пугай меня, Уильям. В международные террористы я ни под каким лозунгом не пойду.

– Ладно, Николай, – Уильям вдруг стал усталым и печальным, – не хочешь быть одним из нас, уговаривать не будем. Но меня откровенно радует, что не все твои соотечественники столь же… инфантильны, что ли. Кто-то нашел в себе силы для какой-то борьбы. А этот, убитый, даже перед смертью своей кровью рисовал на асфальте наш символ. Придет время, и Белый Интернационал каждому такому герою воздаст почести по заслугам.

Но, закончим на этом. Мне пора возвращаться.

– Постой, Уильям! Ты неправильно меня понял. Я помогу вам в этом деле. Но подскажи, как лучше обосновать мой интерес ко всему этому.

– Придумай сам. Тебе виднее. Сфабрикуй любое донесение от меня, не называя, впрочем, вещи своими именами. Например, что существует международная организация, охотящаяся за русскими национальными ценностями и реликвиями, символом которой является Сварогов квадрат.

– Вряд ли это хорошая идея. Нельзя дискредитировать этот символ.

Уильям поглядел на Углова с уважением.

– О, да ты становишься нашим не телом, но душой. Однако, придумай все же некое донесение от меня, оправдывающее вмешательство контрразведки в это дело. А я действительно спешу. Наша встреча затянулась.

– Хорошо. Но и ты подумай, как нам обосновать более частые встречи. Теперь мы должны будем связываться гораздо чаще.

– Я подумаю, Николай.

Уходя, Уильям подумал, что иного пути, кроме как увеличения потока передаваемой им информации, для обоснования более частых встреч с Угловым, нет.

Он все же хочет извлечь пользу для своей службы из сложившейся ситуации, – с горечью подумал Уильям, усомнившись в искренности Углова.

Углов же, обдумывая разговор задним числом, ужаснулся, что стоит на пороге перевербовки. То, что он станет не агентом США, а агентом некоего Белого Интернационала дело не меняло. Какие бы высокие слова не говорил Уильям.

Но, тем не менее, более активно вмешаться в это дело от лица ФСБ в любом случае было бы полезно. Ладно, риск не большой. А потом по итогам расследования примем соответствующие решения, – подумал Углов.

Но все же, черт побери, в оценках ситуации в мире и России Уильям прав. Однако что из этого следует лично для него, Углова?

Ничего. Пока ничего. Определимся позже. По ситуации.

Глава 8. Скромные заработки в банке с пауками

Мыльников довольно быстро установил, что Половцев Юрий Николаевич действительно был журналистом и помощником депутата Госдумы. И убитым был именно он. Оставались еще некоторые формальности, связанные с этим делом, оформление различных сообщений по месту жительства и прочие мелочи. Но это Семен Платонович намерен был поручить стажеру. Не царское это дело, тратить время на подобные дела.

Они и так нарыли достаточно много, чтобы составить весомый отчет о проделанной работе перед тем, как спихнуть это дело в ФСБ. А все шло к тому, что это удастся. Ибо господин Половцев по своей журналистской работе якшался с различными экстремистами и русскими национал-радикалами. При этом не критиковал их, а наоборот всячески оправдывал. За что один раз даже получал предупреждение из прокуратуры и был на грани привлечения к уголовной ответственности за разжигание межнациональной розни.

Чудесно, просто чудесно. Мыльников в душе как бы потирал руки, предвкушая освобождение от этого нудного малодоходного дела. Ибо сейчас он желал полностью сосредоточиться на расследовании разборки цыган и кавказцев, с чего намеревался получить весомый навар.

Однако, Мыльников не был бы самим собой, если бы бросился в эту авантюру очертя голову. Почему, собственно, именно ему поручили это явно сулящее большие прибыли дело? За красивые глаза? Конечно же, нет. Тогда, может быть, начальство решило проверить его на предмет готовности к дележу прибыли?

А, собственно, зачем? Дотоле на этом месте он жил скромно и на такие жирные куски не претендовал. Чем и был любезен коллегам и шефам. У них, у шефов, были проверенные люди, которые могли раскручивать такие дела и щедро делиться дивидендами со всеми вышестоящими. Зачем вводить в этот круг посвященных еще одного человека? Да еще сразу на таком прибыльном деле.

Не зачем. Следовательно, в деле был явный подвох. Риск сломать шею. Вот ему и дали возможность рискнуть. А в его готовности делиться никто не сомневался. Такие тертые калачи, как Мыльников, должны понимать существующий порядок вещей. Ибо, в противном случае, таковыми калачами не могли бы стать.

Итак, риск его личный, а прибыль общая. Но он не подставится, и рисковать не станет. Не на того напали, господа!

Впрочем, помимо необходимости постоянно думать о безопасности, Мыльникову хватало и других трудностей, связанных с этим делом. Его схема, согласно которой следовало бы основную тяжесть обвинения сосредоточить на цыганах, давала сбои. Ибо пострадавшие были с обеих сторон, но вот скончался от полученных телесных повреждений пока только один участник разборки – цыган. Вообще же цыгане на первый взгляд выглядели более пострадавшей стороной. И надо будет изрядно потрудиться, чтобы выставить их главными злодеями.

Чтобы прояснить для себя ситуацию и спланировать свои дальнейшие действия, Мыльников решил навестить всех пострадавших. Навестив их в больнице, и взяв с разрешения врача их показания, Мыльников ничего существенно нового для себя не выявил.

Да и что можно было выявить нового от рядовых участников побоища. Руководители в таких акциях не участвуют. А если и участвуют, то, как правило, не оказываются на больничной койке.

Надо было привлекать агентуру. Но, к сожалению, агентуры среди этнических группировок у Мыльникова не имелось. Что ж, пришлось снова напрягать своих агентов, которые о сути дела могли только слышать от других.

Но на безрыбье и рак рыба.

Однако, дело было настолько тривиальным, что общая картина даже из слухов складывалась вполне понятной. Кавказские группировки – азербайджанская, чеченская и дагестанская решили отнять у цыган рынок наркотиков. Война шла с переменным успехом. У цыган были давние связи в милиции. А у кавказцев в суде. Глава городского суда был то ли азербайджанцем, то ли дагестанцем. Но в последнее время равновесие нарушилось. У кавказцев появились какие-то, пока не установленные новые покровители. По слухам из Москвы.