Иван Бушман - Дело одержимого убийцы

— Как зовут того, кто тобой командует? — спросил Краснов.

— Барон, — ответил Атлис. Аля заметно вздрогнула и с изумлением уставилась на одержимого.

— «Барон» — это титул, — поправил одержимого Скрипка. — Имя у него есть?

— Самеди, — буркнул тот. — Барон Самеди.

— Лихо! — расхохотался Краснов. — Неплохая защита.

— Что? — непонимающе переспросила Аля. — В смысле — «защита»?

— Барона Самеди еще называют «барон Суббота», — пояснил Ярослав. — Это центральный и самый главный дух вудуизма. А защита здесь в том, что попытавшийся причинить вред этому скользкому колдуну, назвавшемуся именем своего главного духа, стандартным магическим способом — то есть по имени — рискует получить ответный удар от самого опасного лоа из всех.

— Знакомые слова, — проворчал Атлис. — Он тоже называл меня «лоа».

— Где найти этого твоего барона? — спросил Краснов.

— Я могу показать на карте, — пожал плечами одержимый.

Фургончик Валуйского разворотило взрывом баллона с газом еще вчера, и поэтому ехать на нем не представлялось никакой возможности. Впрочем, бронированный автобус ОМОНа (и десяток крепких ребят с автоматами), который организовал Горячев, наверное, был не худшей альтернативой.

Деревенский дом на окраине поселка Фильцово выглядел совсем заброшенным. Автоматчики, сорвав висевшую на одной петле дверь, молча ворвались внутрь, однако Краснов, наблюдающий за ними издали, лишь покачал головой.

— Никого там нет, — сказал он. — Упорхнула наша пташка.

— Смотри-ка, кровь, — посветил себе под ноги Скрипка. — И перья почему-то.

— Это он резал кур, — пояснил Ярослав. — Жертвоприношения.

От дома к ним неторопливо подошел командир ОМОНовцев.

— Всё чисто, — доложил он. — В доме никого. Однако отсюда явно ушли совсем недавно, даже чайник на плите теплый.

— Ну, пойдем посмотрим, — кивнул Горячев, и отдел «Т.О.Р.» всем составом двинулся к дому. Лишь Аля с иглой на всякий случай осталась в автобусе с пленным убийцей. Мало ли, что попробует выкинуть этот скользкий барон…

…В доме было темно и пахло чем-то омерзительным: застарелым гниением, какими-то травками и еще чем-то химическим. Лучи фонарей метались в темноте, выхватывая предметы обстановки — грубый стол с какими-то мисками, в которых чернела засохшая еда, опрокинутый колченогий табурет, массивная печь, из которой тянуло чем-то совсем уж отвратительным, пучки травы, свисающие с потолка и тянущие по стенам уродливые, похожие на щупальца, тени…

— Сергей! — позвал Скрипку Краснов из другой комнаты. — Иди сюда. Тебе это будет интересно.

Краснов стоял у стены, где у барона, видимо, помещался алтарь. Что на нем стояло раньше, оставалось неизвестным — как видно, колдун всё забрал с собой. Лишь ряд маленьких свечек указывал на культовую принадлежность этого угла, да сладковато-тошнотворный запах засохшей жертвенной крови.

— Что именно мне будет интересно? — спросил Скрипка, кривясь.

— Вот это, — ответил Ярослав и посветил себе под ноги.

На полу лежала маленькая, похожая на детскую игрушку, кукла. Увидев ее белесые волосики, Сергей непроизвольно вздрогнул.

— Это именно то, о чем я думаю? — спросил он, завороженно глядя, как Краснов медленно поднимает куклу, чтобы получше рассмотреть.

— Ага, — согласился Ярослав. — Оно самое. Вольт, в народе именуемый «куклой вуду». Его костюмчик сшит, я полагаю, из твоей майки. М-м… и даже лицо похоже, надо же. Посмотри сам.

— Я не хочу, — помотал головой Скрипка. — Что-то вот совсем не тянет. А делать-то с ним что, кстати? Если как-то уничтожить, то я ведь тоже… того?

— Не городи ерунды и включи голову, — строго сказал Краснов. — Зря я тебя учу, что ли? Достаточно разорвать кровную связь, уничтожить эту ее одежду, сделанную из твоей майки, и ничего с тобой больше не случится.

— Да, действительно, — повеселел Скрипка. — Это мне просто от неожиданности чепуха всякая в голову лезет.

— Эй, ребята, — позвал их из кухни Горячев. — Слушайте, а нам тут письмо.

— Ничего не трогайте, Николай Васильевич! — быстро сказал Ярослав. — Никаких записок! С этой змеи станется устроить нам какую-нибудь финальную подлянку.

— Ну, тут и не надо ничего трогать, — отозвался следователь. — Идите сюда.

Они вышли обратно в кухню. Горячев, Валуйский и Лена светили фонариками на стену, где кривыми размашистыми буквами, чем-то блестящим и красным — возможно, кровью — было намалевано целое послание. Немаленькое — во всю стену, от потолка до пола.

«Привет, мои ищейки! — писал им барон. — Я знаю, скоро вы нагрянете сюда во главе со своим Защитником. Что ж, вас просто оказалось больше, чем я ожидал, но наша с вами игра только начинается, и теперь уже я не промахнусь. Не ждите, что я ударю завтра, но наблюдать за вами и готовиться к решающему удару я уже начал. Придет день, и вы его ощутите. Вы начнете умирать, один за другим, гадая, как от этого спастись. Но спасения не будет. Уж поверьте, я знаю в этом толк. С пламенным приветом, ваш б. С.

P.S. Кстати, наш общий знакомый, которого вы знаете под псевдонимом «D», оказался прав. С вами чертовски интересно, Защитник!»

— Ребята! — подбежала к дому запыхавшаяся Аля. — Там наш одержимый… того… сначала весь посинел, а теперь пена идет. Боюсь, как бы он не…

— Умер, — кивнул Ярослав, задумчиво разглядывая надпись. — Он уже мертв, Аля. Это был ожидаемый ход. Боюсь, не будет в ваших делах главного фигуранта, Николай Васильевич.

— Да черт с ним, с фигурантом. Что теперь нам-то делать, а, Защитник? — спросил его Горячев. — Кажется, мы влипли еще сильнее, чем с этими покушениями. Вудуизм, понимаешь…

— Поехали к дому, — пожал плечами экстрасенс. — Утро вечера мудренее. Нам найдется, чем ему ответить. Да и прочей работы полно.