Елена Кароль - Песец библиотечный, подвид кровожадный

И на губах его играла такая двусмысленная усмешка, что по моей спине скатилась первая капля пота, хотя в помещении было довольно прохладно.

– А теперь, мальчик, постарайся не орать. Не люблю воплей без причины.

В принципе было не очень больно, пока Азарин разрезал и снимал окровавленные бинты. Я старалась терпеть, но не всегда получалось, и невольно периодически шипела и ойкала. Инкуб на это не обращал никакого внимания, сосредоточившись на ране. Посмотрела туда и я, повернув голову. Констатировала, что больше воплей было, а плечо почти не пострадало и кровит лишь чуть-чуть.

Ну и надо было на меня так кричать?

Перевела возмущенный взгляд на Азарина с уже готовыми сорваться с языка словами обвинения, да так язык и прикусила.

Он смотрел на меня… Странно. Очень странно.

Как…

Как на женщину.

Напряглась, подалась чуть назад, и Азарин сморгнул, а затем из его взгляда пропало…

Да-да. Оно самое.

Желание.

Уж его-то я умела различать, спасибо маме и бабушке, которые научили меня очень многому.

Но ректор? Он…

О…

Бездна!

Я бледнела, краснела, шла пятнами, когда мысли одна страшнее другой проносились в моей голове, и все никак не могла поверить. Ректор. Инкуб. Он… того! И мне не показалось! Я точно это видела!

Мамочка моя серебрянохвостая… Вот так попала!

Паника набирала обороты, а ректор, переключившись с моего лица на плечо, проворно протирал кровь, мазал рубцы, бинтовал и размешивал в стакане эликсиры.

– Пей. – Приказ был отдан сухо, стакан был фактически сунут мне под нос, так что отказаться не получилось.

Я до сих пор пребывала в некоторой прострации, не веря собственным выводам.

Выпила. И тут же натужно закашлялась, когда питье оказалось горьким, да еще с кислятиной. Га-а-адость! Какая гадость!

– Превосходно. Запей.

На этот раз была уже просто вода, которую я выпила в три больших глотка.

– Ногу какую растянул?

– Пра… Правую.

– Лодыжка? – Азарин деловито присел передо мной на корточки, а я испуганно поджала ноги, жалея, что не могу их спрятать под себя. – Хватит уже зажиматься!

Он рявкнул так раздраженно, что я нервно дернулась и почему-то на одних инстинктах прижала руки к груди, прикрывая ими не только грудь, но и живот, куда он несколько секунд беззастенчиво пялился.

Он именно пялился!

– Микаэль? – Азарин поднял голову, и на меня посмотрели самым ехидным взглядом на свете. – В чем дело?

– Я… – сглотнула, лихорадочно шаря глазами по суровому мужскому лицу в искренней надежде не увидеть даже намека на плотское желание, и едва слышно прошептала: – Я вас боюсь…

Желания я, к счастью, не находила, но легче от этого не было. Вся его фигура, поза да и лицо выражали нетерпение и раздражение из-за того, что ему приходится ждать. Ждать, когда я соизволю показать ему свою ногу.

Или…

Или что-то другое?

Мысли почему-то начали путаться, в голове возник некоторый туман, который я попыталась разогнать, несколько раз мотнув ею из стороны в сторону, но это не помогло. Неожиданно накатила сонливость, а затем пришло понимание – это эликсиры.

Неизвестные мне эликсиры, которые я так неосторожно выпила, почему-то доверившись абсолютно постороннему мужчине.

– Что вы мне дали? – просипела в ужасе, затем попыталась найти глазами Клару, но в голове окончательно помутилось, и если бы милорд Азарин не перехватил меня за плечи, рухнула бы на него.

А так меня довольно бережно уложили на диван, подложили под голову откуда-то взявшуюся подушку, проворно стянули обувь и штаны, а затем накрыли пледом, оставив неприкрытыми лишь ноги до колена. И при этом так и не ответив на мой вопрос.

– Так какая нога?

Больной. Он точно больной! И я его уже не просто боюсь, а почти ненавижу за то, что так его боюсь!

– Правая, – прошептала и зажмурилась, потому что уже было элементарно больно бояться – позвоночник не просто ныл от напряжения, а превратился в одну огромную обжигающую спицу, впивающуюся в мозг.

– Здесь? – А тон Азарина, словно в насмешку, был сухим и деловитым.

– Да…

– Так… так… терпи, тут подвывих.

И ка-а-ак дернул, что слезы брызнули из глаз, а вой был тонким и пронзительным. Уже не человеческим, а почти что волчьим.

– Потерпи, Мика… еще немного. – В голосе изувера послышалось сочувствие, а потом по моей ноге заскользили прохладные мужские пальцы, аккуратно размазывая по больному месту ароматную мазь на травах. Под конец лодыжка была старательно перебинтована. – Ну, вот и все. А теперь поговорим.

Ногам стало намного теплее, когда их накрыли пледом, и перед моими глазами, которые я настороженно приоткрыла, замаячило сосредоточенное лицо ректора.

Но оно так сильно расплывалось, что я предпочла снова зажмуриться. Мне показалось или он снова меня хочет? Клара, а давай мы его убьем? Я правда его боюсь!

Это было так странно…

Это приносило неслыханное извращенное удовольствие.

Настоящее удовольствие!

Запах, взгляд, прикосновение. Подушечки пальцев уже покалывало от нетерпения, но он не торопился. Кажется, Микаэль что-то заподозрил, да и его птица пока не вмешивалась, но уже перебралась поближе и неприязненно косилась.

Нет, сначала лечение, затем допрос, а уже потом…

Потом он будет думать, гхырт драздархыб, что на него нашло и почему он видит в этом парне женщину! И не просто видит, а хочет и уже почти готов наплевать на мнение остальных!

Темный… О чем он думает?

– Так какая нога?

В голове вспыхивали мысли одна безумнее другой, перед глазами проносились картинки фривольного содержания, но пока он еще контролировал свое тело и тон.

– Правая. – Мика прошептал едва слышно, и Азарин без труда почувствовал его страх и обреченность.

Это немного отрезвило. Что он творит? Он уже готов наплевать не только на мнение окружающих, но и на желания самого парня!

Но…

Нет! Так дело не пойдет! Он хозяин своего тела и он сможет устоять перед этим безумным соблазном!

– Здесь? – Ставшие сверхчувствительными пальцы сами нашли источник боли.

– Да…

Вверх, вниз… диагност не срабатывал, но пальцы инкуба были умнее магического диагноста, распознав все, что его интересовало. Да, не только надрыв связок. Как он вообще умудрился пройти эту полосу препятствий? Точно не мальчик с улицы. Таким методикам обучают в специальных школах самые лучшие наставники.

Вот только Микаэлю всего двадцать. Где и когда он успел этому научиться? Где, когда и кто успел его этому научить?

– Терпи, тут подвывих.

И тут же резко дернул, поморщившись, когда Микаэль тонко и протяжно взвыл. Не парень. Девчонка. Обиженная девчонка, которой безумно больно.