Вспышка молнии - Макс Бутт
— Ты посчитал, что дело в твоем чувстве вины. — с самодовольной ухмылкой сказал Давыдов № 2.— Ты, должно быть, ощутил невероятный прилив сил, когда понял это. Ощутил невероятную легкость, словно камень с души упал. Но почему тогда, скажи мне, ты столь стремительно увязаешь?
Перепуганный внезапным явлением двойника, Степан Яковлевич лишь теперь обратил внимание на то, что ноги его погружаются в черную жидкую слизь, неожиданно возникшую на том месте, где стоял бизнесмен. Бурлящая склизкая масса плотно обхватила лодыжки и, обжигая ледяным холодом, постепенно подползала к коленям. Поддавшись мимолетной панике, Давыдов попытался вырваться из объятий непонятной субстанции, но лишь увяз еще глубже. В попытке ухватиться за что-нибудь он протянул вперед руки и попробовал нащупать ту незримую плоскость, на которой до этого стоял. Однако стоило ладоням прикоснуться к чему-то твердому, похожему на опору, как тотчас на этом месте возникла злосчастная черная слизь, подобно щупальцам спрута обвивавшая запястья. В результате Степан Яковлевич оказался опутан неведомой трясиной по пояс. Не в силах вырваться он лишь смотрел на своего близнеца, с выражением полной беспомощности на лице.
— Вот видишь? Это вовсе не чувство вины.
Двойник Давыдова присел на корточки, на самом краю пульсирующей лужи из черной жижи. Он сочувствующе посмотрел на погружающегося глубже с каждой секундой предпринимателя. Казалось, что еще немного, и второй Степан Яковлевич протянет-таки руку помощи. Он поможет утопающему мужчине выбраться из ловушки. Но близнец почему-то медлил.
— Чувство вины, это тяжелый камень, который мы носим на своих плечах. — заговорил Давыдов № 2, не обращая внимания на безмолвную мольбу своего оригинала. — А вязкая трясина, в которую ты попал, это твой страх. Страх связывает нас по рукам по ногам. Именно он толкает нас на плохие поступки, или не позволяет сделать то, что по-настоящему нужно в критический момент. Свою вину ты еще как-то преодолел. А вот со страхом ты справиться не можешь. Он утягивает тебя. Поглощает полностью. Лишает надежды на лучший исход. Знаешь ли ты, что это за страх? Чего ты боишься?
— Я не знаю, что ты имеешь в виду! — с ужасом воскликнул Степан Яковлевич, погрузившись в слизь почти по шею. — Может, это тот страх, что не позволил мне спасти Кольку?
Услышав это, двойник внезапно приободрился и, вскочив на ноги, быстрым шагом обошел слизистую лужу, попутно высматривая что-то известное лишь ему одному.
— Хм, возможно… Но вот что странно. Ты по-прежнему тонешь. — развел руками Давыдов № 2.— Видимо, это не тот страх.
— Тогда… фрх… я не знаю… фрх. — Степан Яковлевич замотал головой, почувствовав, как трясина прикоснулась к его губам и щекам. — Я боюсь, что не увижу свою семью… фрр… Я боюсь за свое дело… фхх… Пожалуйста, дай мне еще один шанс… понять все.
В следующую секунду слизь опутала всю нижнюю часть головы пожилого бизнесмена так, что на поверхности осталась лишь его макушка и пара отупевших от ужаса глаз.
— Нет. Неправильно это всё. — разочарованно помотал головой близнец, наблюдая за тем, как его собеседник целиком погрузился в черную жижу. — Как жаль, что твое время подошло к концу… Хотя…
Он, вонзив в бурлящую субстанцию руку, без видимого усилия вытянул захлебывающегося Степана Яковлевича из вязкой бездны. Отбросив его в сторону, будто плюшевую игрушку, Давыдов № 2 склонился над своим собеседником так, что их взгляды оказались прямо друг напротив друга.
— Вот что, послушай, так и быть, будет у тебя второй шанс. Ты сегодня не умрешь. — близнец взял свой оригинал за грудки, слегка приподняв. — Но на мой вопрос ты так и не ответил. Ты так и не понял, в чем твой страх. И я дам тебе задание, помогу самому догадаться. Так вот, когда вернешься обратно, первым делом позвони ЕЙ. Задай один единственный вопрос, который ты и сам прекрасно знаешь. А как получишь ответ, живи. Живи дальше с тем, что смог узнать. Независимо от того принесет тебе это облегчение, или разочарует до конца твоих дней.
Договорив, Давыдов № 2 с силой толкнул Степана Яковлевича и тот неожиданно понесся с безумной скоростью сквозь белоснежную пустоту. Летел он вверх, вниз, или куда-то в сторону понять было сложно, ведь ни одного заметного ориентира на пути пожилому мужчине не попадалось. Чувствовалась лишь невообразимая легкость во всем теле. Настоящая невесомость.
Но это ощущение мгновенно исчезло. А вместе с ним померкла и окружающая пустота, обратившись непроглядной, всепоглощающей черной завесой.
10.
В один момент тело Степана Яковлевича стало неописуемо тяжелым. Казалось, его придавило к поверхности с невероятной силой. Невозможно было ни встать, ни даже толком пошевелиться. Правда, стараться особенно пожилой предприниматель не стал, ибо его внимание всецело переключилось на сжимающую сердце, будто тиски, сильную боль. Зашипев от этого неприятного ощущения, Давыдов открыл глаза и, стараясь не поворачивать гудящей, налитой свинцом головы, посмотрел по сторонам. Он вновь находился в салоне пассажирского самолета. Растянувшись во весь свой немалый рост, мужчина лежал на спине, в проходе между кресел. Но, что было куда важнее, теперь он был не один. Приятная на вид, темноволосая женщина лет тридцати, облаченная в костюм стюардессы, склонилась над Степаном Яковлевичем, настороженно уставившись на него своими широко распахнутыми, насыщенно голубыми глазищами.
— Слава тебе, господи, вы очнулись! — произнесла она, выдохнув с облегчением. — Как же вы всех перепугали, гражданин. Я уж подумала, что не откачаем вас. Вы хотите подняться? — нежная, приятно согревающая ладонь стюардессы прикоснулась к затылку бизнесмена.
— Я бы не советовал его поднимать. Пусть полежит пока.
Из-за спины темноволосой женщины появилось еще одно лицо, принадлежащее мужчине среднего возраста с высокими залысинами и густой, аккуратно подстриженной бородой.
— Будем заходить на посадку, тогда усадим его. — произнес бородатый незнакомец. — А так пусть в покое побудет.
— Где мы? — тихим, слегка осипшим голосом спросил Давыдов, вяло покрутив головой. — Еще летим? Сколько там еще до Москвы?
— До Москвы долго будет. После того, как вы сознание потеряли, командир экипажа принял решение идти на экстренную посадку в Казани. — ответила стюардесса, глядя на лежащего перед ней пассажира с заметным сожалением. — Так что, уже подлетаем. Вы как себя чувствуете? Что-нибудь болит?
— Мне надо в Москву… скорее. У меня там важная встреча. — Степан Яковлевич попытался упереться руками в пол и приподняться, но тело его по-прежнему было неподъемным, словно каменный валун.
— Какая
