Темный орден - Анна Герр
— В момент, когда убийца ранил адепта Бронса, который оказался более недееспособным в бою, вы Аранэя, что предприняли? — в третий раз мне задали этот вопрос. Каждый раз нас пытались “вывести на чистую воду”, надеясь, что мы запутаемся в показаниях и “выдадим себя”.
— Я построила защитный купол, — сделав глоток, ответила ему.
— Мы осмотрели место происшествия, — а-то мы не знаем, что вы там уже все по камушкам и веточкам разобрали. — Купол, что был установлен вами, имеет сложную форму, которую ещё не изучают второкурсники. Как же вам это удалось?
— Я много читала, тренировалась на полигоне. Да, я знаю, что использовала магию, которой мне ещё нельзя пользоваться. Но как иначе? Я могла бы погибнуть, не используй именно эту защиту, следователь Кроувиль.
— Какие познания, надо отметить, адептка Имельси, — суровые глаза Роксена обратились к моему одногруппнику. — И у вас, адепт Бронс. Каких же усилий вам стоило использовать боевые заклинания четвертого и пятого года обучения. Тоже практикуетесь на полигоне?
И это он ещё не знает про заклинания, которые даже выпускники не используют. Совсем иной уровень. Тогда мы бы точно отправились в менее привлекательные места для допроса. Спасибо нашим куратору и ректору, что подстраховали нас.
— Тайны рода, которые я имею права не разглашать без семейного адвоката, — мы часто во время допроса обращаемся именно к этой фразе. Так мы решили действовать сразу. Поскольку, во-первых, наши семьи занимали высокое положение и имели родовые тайны, как и другие семьи. Это тщательно охранялось и уважалось законом нашей Империи. Без явных причин угрозы Империи или жизни другим лицам мы имеем право не разглашать наши секреты. Во-вторых, разговор без адвокатов мог вообще повлечь серьёзные последствия для комитета. Поэтому Роксен был крайне аккуратен в формулировках и высказываниях. Лишь намёки, пусть даже и такие неприятные. В чем-то обвинить не может, сделать тоже сейчас ничего не может.
— И все же крайне занимательно, почему волк-оборотень не пытался вас убить? — следователь заложил руки за спину и расхаживал по кабинету. Каждый его шаг отдавался в наших мозгах. Он был хорош в своём деле, надо признать. Возможно, если бы с нами заранее не поговорил куратор и нас не подготовил, то мы бы все же отправились в кабинет следователя в антимагических наручниках, как минимум. И уже там бы ожидали наших адвокатов.
— Это как раз логично, — вступил в разговор ректор. — Оборотни с неплохим потенциалом. Как раз пришли сами к ритуалу изъятия оборотнической силы.
— И наш покойный убийца совсем не боялся скорой подмоги? — Кроувиль развернулся к Рарониуму Эрсо Броуту.
— Как он мог знать, что мы уже послали вестника, выйдя только из-под купола мастера Эмольсина? — Вольгран сделал упор на сроке послания вестника.
— Не мог, согласен. Но должен был предположить, что вы могли это сделать, — теперь всё внимание было сосредоточено на моём одногруппнике.
— Потому и мёртв, что не побоялся этого, — изрядно злой Бронс, выпил одним глотком свой взвар, ранее принесённый секретарём ректора.
— После ритуала изъятия убийца был немного неадекватен, — заговорил один из следователей, что сидел справа от стола ректора Академии. — И под чувством скорой лёгкой добычи в виде двух адептов, мог быть полностью уверен, что у него более чем достаточно времени. Это логично. Но, все же, то, что вы смогли так долго отбиваться от опасного, зрелого, сильного оборотня, накачавшегося ещё и дополнительной силой — небывалая удача, которая вызывает вопросы с нашей стороны.
— Мы понимаем. Но вы нас уже проверили и на артефакте правды, — я прибегла к главному аргументу. Перед самым началом допроса, нас с Вольграном заставили пройти через данный артефакт. Если бы мы соврали, то все присутствующие об этом знали бы уже. Да, есть способы обмануть и его, но это крайне сложно и явно двум адептам это невозможно. По правде говоря, я даже не знаю, как это можно сделать. Я в курсе того, что это осуществимо, но не имею представления каким образом. Полагаю, что Воль тоже.
— Да, верно. Но стандартные процедуры опроса, — как Кроувиль красиво заменил слово “допрос”, — никто не отменял.
— Остались ли у вас, уважаемые следователи, ещё вопросы к адептам? Или они уже могут отправляться на пары и навёрстывать пропущенное? — ректор построил сейчас своё обращение таким образом, что следователи не могли отрицательно на него ответить. Это повлекло бы последствия. Ведь обвинения нам никто не предъявил, подозрений мы никаких не вызвали, хотя здесь я не была столь уверена, после того, что нами заинтересовался Кроувиль из-за наших познаний и умений. И более держать они нас не могут. Тем более глава Академии подчеркнул, что мы из-за следователей пропустили занятия.
— Вопросы возникнут позже, — Роксен даже не предполагает, что вопросы “могут” возникнуть. Нет, он уверен, что они будут. Не нравится мне это. Судя по скривившемуся лицу Ворльграна, ему тоже. — Можете быть свободны, адепты.
— Рады были помочь, следователь Кроувиль, — первым поднялся Вольгран и протянул мне руку, чтобы поднялась и я. Было неожиданно с его стороны, но я воспользовалась. Не устраивать же сцен перед присутствующими. Да и приятно, если честно, стало.
— Всего доброго, — попрощалась и я.
До встречи, адепты, — Роксен провожал нас взглядом до самой двери. Я чувствовала это кожей, отчего по ней пробежали неприятные мурашки.
Меня пугал этот тип.
Глава 12
Вольгран
— Что думаешь? — обратился я к девушке, идущей рядом.
— Ни о чём хорошем, Вольгран… — та сосредоточенно о чём-то размышляла, но делиться не желала.
Мы покинули кабинет ректора несколько минут назад и теперь шли на пары по широкому коридору Академии. Допрос затянулся надолго, потому нам оставалось только отсидеть буквально одну лекцию.
— А я вот думаю, что от нас что-то скрывают. Ты заметила их поведение? И этот документ о неразглашении заставили подписать… я ещё подумаю об этом, быть может, придёт какая мысль, — хмыкнул, представляя, как в эту ночь уже буду сидеть в архивах библиотеки, обложившись книгами.
— Я тоже. И, Воль… спасибо тебе ещё раз, — Аранэя остановилась и посмотрела мне в глаза. Серьёзно и с благодарностью. Настолько это было неожиданно, что я несколько опешил и
