Орден Харона - Жюльен Эрвьё
Тёрнер положил перед Элизабет на сиденье изящные ножны из черной кожи, в которых лежал ослепительный, покрытый затейливым узором кинжал. Пальцем доктор подтолкнул его в сторону Элизабет.
– Возьмите его. Если вонзить этот кинжал в сердце вампира, с ним будет покончено.
– Он серебряный? – Элизабет достала оружие из ножен и осторожно осмотрела клинок. Девушка никогда и никому не причиняла боль, однако ей стало даже любопытно при мысли, что она может воспользоваться кинжалом. – Только серебро может убить вампира, не так ли?
– Не только. Но раз уж нужно отправить кого-то на тот свет, то лучше сделать это красиво. А пока мы войдем внутрь, осмотримся, и первый, кто заметит цель, предупредит второго.
Экипаж со скрипом накренился, когда Тёрнер встал, чтобы спуститься. Он придержал дверцу и воодушевленно воскликнул:
– Ну? Вы идете?
Элизабет дрожащими руками спрятала кинжал под плащом. Неужели ей действительно придется убить кого-то сегодня вечером? Она вспомнила ту ночь, когда Тёрнер казнил четырех мужчин во время черной мессы у мистера Фокса. Девушка с трудом выдержала тогда это зрелище. Теперь речь шла о том, чтобы убить самой, – это совсем другое дело. Такое сложно даже представить. Ей хотелось признаться Тёрнеру, что она не умеет сражаться, но, как сказала Изольда, выбора у нее не было. Она здесь, чтобы учиться.
Двое Возвращенных перешли залитую дождем улицу, толкнули дверь в «Уофт» и оказались в жарком, душном помещении. Изобилие горячих блюд и тесная бурлящая толпа посетителей разгорячили воздух в заведении – здесь стало тяжело дышать.
Народу было так много, что время от времени кто-то из изрядно подвыпивших гуляк натыкался на одного из Возвращенных, невнятно извиняясь. Дункан и Элизабет разделились, чтобы осмотреть зал. Девушка чувствовала себя неуютно под взглядами мужчин, манеры которых вовсе не улучшились от количества выпитого. Один из посетителей в надвинутом до бровей котелке уставился на нее остекленевшими глазами и ухмыльнулся.
– Эй, красотка! Присядешь? – присвистнул пьяница.
– Люблю рыжих девок, – добавил его сосед, от которого смердело по́том и выпивкой.
Элизабет проигнорировала их, пытаясь сосредоточиться на своем задании, но вдруг здоровенный пьянчуга схватил ее за руку и потянул к себе. Она сама удивилась своей ловкости – легко освободилась от захвата с прыткостью, какой раньше за ней не замечалось. Почти рефлекторно она оттолкнула руку обидчика так сильно, что та стукнулась о барную стойку. Сверхчуткий слух Возвращенной уловил отвратительный хруст, а мужчина схватился за руку и завопил:
– Черт! Она сломала мне руку!
– Бедняга Трэвис! – усмехнулся его собутыльник. – Хватит меня дурить, девчонки не ломают рук!
– Моя рука, господи боже мой! – заорал он еще громче.
Но в такой толпе никто и не заметил происшествия. Элизабет быстро удалилась, стараясь не привлекать внимания. Она почувствовала некоторую гордость, что смогла дать отпор мужчине, который вряд ли отпустил бы ее с той же легкостью при жизни. Пока Возвращенная проходила мимо столиков, ее сверхразвитые чувства воспринимали каждую деталь. Элизабет прекрасно слышала разговоры португальских моряков в залитой пивом одежде, старавшихся привлечь внимание хозяина, чуяла запах жареной рыбы, которую с наслаждением поедал тихий путешественник, сидя рядом с огромным деревянным сундуком, почти ощущала жар блюда с сосисками – хотя оно стояло далеко на столе у хохотавших во всё горло ирландцев в дырявой одежде.
Элизабет заметила, что напряженные поиски словно разбудили ее. Ее ощущения можно было сравнить с возбуждением, испытываемым девушкой при жизни, когда она проводила расследование. Конечно, новая Возвращенная понимала, что это задание гораздо серьезнее всего, чем она занималась раньше. Но возбуждение от этого не исчезало. Она была кем-то. Нашла свое место. Стала настоящей охотницей, притаившейся в тени, чья добыча даже не подозревала, что она рядом. От этой мысли у Элизабет побежали мурашки по коже. Часть ее личности, дремавшая глубоко внутри при жизни, проснулась.
Наконец Элизабет заметила компанию, которая привлекла ее внимание. Пробравшись сквозь толпу посетителей, она вернулась к Тёрнеру – его высокая фигура и голова с проседью виднелись издалека.
– Дункан, мне кажется, я нашла их.
– Где? – спросил он, заглядывая девушке через плечо.
– Столик в углу, рядом с окном.
– Вы уверены?
– Пара, довольно бледные, говорят по-французски, – объяснила Элизабет. – С ними за столом сидит третий человек, молодая англичанка, брюнетка, в волосах серебряная заколка. Я заметила, что она единственная, кто выпивает. Ее щеки уже покраснели. И мужчина разговаривает по-английски только с ней.
Не двигаясь с места, Дункан посмотрел через плечо своей напарницы и усмехнулся.
– Ловко сработано, Элизабет.
– Еще, кажется, я сломала руку одному из посетителей. Он слишком много себе позволял.
– Его проблема, не наша. По крайней мере запомнит, как нужно обращаться с дамой, – сказал Тёрнер, продолжая разглядывать угловой столик, за которым собрались вампиры.
– Что теперь? – спросила Элизабет.
– Теперь ждем, пока они не уединятся с жертвой, чтобы ее выпить. А пока что последуем их примеру. Однако, судя по местной публике и ассортименту, лучше закажем чай.
Тёрнер позвал официанта и сделал заказ. Возвращенные заняли столик рядом с дверью, чтобы удостовериться в том, что вампиры не покинут заведение. Элизабет удивилась вкусу напитка: едва она смочила губы, как ее язык ощутил оттенки, которых не различал ранее. Она пила чай с наслаждением, хотя вкус был довольно неважным. Тёрнер с задумчивым видом почесал спускавшиеся на щеки бакенбарды и завел беседу:
– Возможно, нам придется провести здесь какое-то время. Они не должны догадаться, что мы их караулим. Почему бы нам с вами о чем-нибудь не поговорить?
– О чем вы хотите поговорить, Дункан? – улыбнулась Элизабет, одновременно смущенная и обрадованная таким предложением.
– Не знаю. Чем вы занимались до того, как… раньше?
Тёрнер кивнул на толпу вокруг. Лучше не болтать лишнего.
– Я готовила статьи, – ответила Элизабет. – В основном для одного человека, который уже был не в состоянии писать сам. – Она с интересом склонила голову. – Но вы наверняка об этом знаете, вы же наводили справки, не так ли?
– Немного, – соврал он, делая глоток.
– Теперь я задам вам тот же вопрос, Дункан. Что вы делали… раньше?
Он посмотрел на свой чай с таким вниманием, будто собирался прочесть по чаинкам свое будущее.
– Ошибки, – сказал Тёрнер и выпил залпом еще дымящуюся жидкость.
Неожиданно он встал и указал взглядом на трех человек, поднимающихся по лестнице в номера.
– А теперь за работу.
И Элизабет почудилось, что кинжал под плащом стал холоднее льда.
Глава четырнадцатая
Обол
Элизабет и Дункан остановились перед дверью в двадцать второй номер. В коридоре, оклеенном сиреневыми обоями и освещенном лишь дрожащим огоньком единственной лампы, было тихо. Только приглушенное эхо доносилось с первого этажа, где веселье шло полным ходом. Прижавшись в потемках к двери, они попытались подслушать, что происходит в номере, куда вошли вампиры, но разобрали только невнятное хихиканье. Возвращенные обменялись взглядами, ожидая, когда можно будет перейти к действию. Элизабет сжала под плащом кинжал, водя пальцами по лезвию и пытаясь прощупать узоры на обнаженном клинке.
Вдруг за дверью кто-то закричал.
– Пора! – воскликнул Тёрнер, с силой толкнув ногой дверь и сорвав задвижку.
Двое Возвращенных ворвались в комнату и услышали всхлипывания, переходящие в крик.
В комнате с белыми цветочными обоями было темно. Посередине стояла деревянная кровать, которая явно видала лучшие времена. Девушка с распущенными каштановыми локонами и пурпурно-красными щеками лежала на постели и рыдала, глядя перед собой остекленевшими глазами. Над ней склонился молодой широкоплечий юноша с бледным лицом и кудрявыми волосами: он удерживал руки своей пленницы, не сводя с нее ледяного взгляда голубых глаз. Присев на край кровати, на них смотрела другая девушка с длинными каштановыми волосами, едва вышедшая из подросткового возраста. Ее алые губы приоткрылись – казалось, ее завораживало это гнусное зрелище.
Вампиры
