Надежда Попова - Утверждение правды

— Не стоит, — одернул его помощник, когда он вскинул арбалет, целясь в крохотную коробочку в руках чародея. — А вдруг в ней нечто сыпучее или просто мелкое? От твоего выстрела она сломается, все разлетится по траве, и мы в этой темноте до утра ничего не отыщем.

— Сниму его.

— А если у них в планах что-то кроме разгулявшейся Охоты? Что, если мы не все знаем? Его надо взять живым.

— Раскомандовался, — процедил Курт раздраженно, опустив арбалет ниже. — Зар-раза… Здесь, между прочим, темно, а я не стриг.

В потемневших небесах раскатисто громыхнуло, точно в пустой бочке, и внезапно похолодевший воздух словно взвился ветром, змеей пробираясь под ворот; издалека вновь донесся густой низкий лай, полный какого-то леденящего торжества, словно ждущего добычи зверя отпустили наконец с привязи…

— Стреляй, — произнес помощник настойчиво, и Курт молча покривился, постаравшись сделать дыхание ровным и примериться к ритму сердца.

Стрела сорвалась с глухим звоном, врезавшись чародею в бедро; удар опрокинул его наземь, отбросив на несколько локтей назад, и, кувыркнувшись через голову, тот затих, оставшись лежать на земле неподвижно.

— Надеюсь, ты ему шею не сломал, — бросил Бруно, метнувшись вперед, и Курт побежал следом, так же на ходу буркнув:

— Ты всегда чем-то недоволен.

Звука ударов их подошв было не слышно — то ли трава под ногами по-прежнему поглощала все звуки, то ли шаги заглушались грохотом невидимых копыт и голосами псов Дикой Охоты. До чародея оставалось всего несколько шагов, когда тот медленно приподнялся; глаза на лице, освещенном огнем факелов, казалось, тоже сверкали, точно острия клинков, озаренных заходящим солнцем, и, судя по ясно видимой, растерянной злости, Иуда не предполагал, что его противникам удастся пройти сквозь этот темный мир, в который он погрузил себя, их и часть мироздания…

— Отдай, — коротко приказал Курт, выдернув из его пальцев небольшой кожаный чехол. — Поиграл, и будет.

Чародей застонал, схватившись за рану ладонью и попытался отползти назад.

— Если убьешь меня, — выкрикнул он напряженно, — ты отсюда не выберешься!

— И впрямь из Кастилии, — отметил Курт нарочито спокойно; теперь он ясно видел лицо чародея — и вправду с узнаваемо типичными чертами. — Говор приметный. Видно, кастильские собратья вместо работы неведомо чем занимаются. А до нас такие жуткие слухи об их буйствах долетают; врут, выходит… Я не буду тебя убивать. Обещаю. Ты мне не помешал бы живым. Если ты не будешь рыпаться, я перевяжу твою рану.

— «Не помешал бы живым» — для костра? — хохотнул Иуда, сделав еще одну неудачную попытку отодвинуться, глядя на стоящих над ним людей с ненавистью и страхом. — Лучше я умру здесь. Дикая Охота так и продолжит скакать над Прагой, пока не опустошит ее, и клипот навеки останется здесь, а вы оба — в нем!

— Клипот, — повторил Курт. — Так вот что это… Иуда… или как тебя на самом деле звать… Ты ведь знаешь, как мы работаем. И обо мне наверняка слышал. Через четверть часа ты согласишься со всем, что я скажу, и исполнишь все, что я захочу. Если же ты оставишь глупое позерство, то взамен невероятно веселым минутам наедине со мною получишь общение с моим начальством. Поверь, это лучше. И поскольку от казни тебе так или иначе не отвертеться, то самое важное для тебя сейчас — сделать все для того, чтобы хотя бы не угодить на костер живым. Поверь, в твоих интересах начать вести себя разумно… Что в этой коробке? — спросил Курт, когда чародей, не ответив, прикрыл глаза, болезненно морщась и стискивая ладонью кровоточащее бедро.

— Фаланги пальцев руки колдуна, который похоронен под этой могилой, — обреченно отозвался Иуда. — Он умер, еще когда Прага была всего только двумя деревянными крепостями по двум сторонам реки. При жизни он умел договариваться с Диким Королем.

— О том, как можно заставить древнюю нечисть служить себе, мы поговорим позже, — перебил их Бруно, кивнув в небо, где нарастал грохот копыт. — Скоро эти твари обрушатся на город. Как остановить их?

— Я истекаю кровью!

— Останови Дикую Охоту, — произнес Курт с расстановкой. — Как только она возвратится туда, откуда явилась, я перевяжу твою рану.

— Я не могу их остановить, — не сразу отозвался чародей со стоном. — Им обещана Охота, обещаны души, и я не могу заставить их уйти прежде, чем они получат свое. Я не управляю ими, я просто могу позволить им явиться в нужное мне время и обозначить место, за пределы которого они не могут выйти…

— Прошлой ночью они ушли без добычи.

— Такое намечается загодя, нужны особые знаки, охранные символы по границам города… Ты все равно не поймешь! Сегодня я их остановить не могу, сегодня они не уйдут так просто…

— Что будет, если уничтожить это? — оборвал помощник, кивнув на вместилище в руках Курта. — Они выйдут из-под контроля или исчезнут?

— Только не вздумай соврать, — проникновенно попросил Курт, когда чародей замялся, отведя взгляд. — Я увижу, ты же понимаешь.

— Они уйдут, — тихо проговорил Иуда и поспешно добавил, впившись взглядом в их лица: — Но тогда вы уничтожите единственную вещь на всей земле, которая позволяет хоть как-то контролировать такую силу! Да что вам до пары сотен человек?! Охота насытится и уйдет, а в ваших руках останется власть над нею! Инквизиция ведь собирает под свое крыло малефиков, копит силы, так вот она, сила, оружие против врагов! Это, в конце концов, уникальная вещь!

— Нашелся еще собиратель древностей, — поморщился Курт, оглядевшись вокруг, и кивнул на факел: — Бруно, давай-ка…

Он запнулся, не договорив, замерев взглядом на темном силуэте во тьме между деревьев в нескольких шагах напротив. Наполовину сокрытая мраком фигура человека стояла неподвижно, не уходя и не приближаясь; Курт не видел лица, но узнал явившегося по сложению, по мельчайшим деталям фигуры, врезавшимся в память, как оказалось, глубоко и навсегда…

— Каспар…

— Что? — переспросил Бруно растерянно.

Он не ответил, выхватив стрелу и буквально бросив ее на ложе, вскинул арбалет и спустил тетиву, не целясь. Человек впереди качнулся в сторону — непринужденно и лениво, будто в танце, и болт, невидимая во мгле, со свистом прошел мимо. На перезарядку «новой игрушки» Фридриха ушло какое-то мгновение, и Курт выстрелил снова, зло ругнувшись, когда и вторая стрела улетела в пустоту, а темная фигура меж деревьев вдруг исчезла.

— Сожги эту дрянь! — бросил он и, на ходу заряжая арбалет, сорвался с места бегом.

— Куда? — выкрикнул Бруно за его спиной, и он повторил, не останавливаясь и не оборачиваясь, едва не оглохнув от собственного крика: