Жилин - Неделя: Истории Данкелбурга

Тогда...

На негнущихся ногах я добрался до метро. Словно зомби, сполз вниз, под землю, дождался позднего, почти пустого поезда, сел на драное сиденье и покатился на север Данкелбурга. Домой.

Тогда, десять дней назад, я очень хотел покинуть поскорее неблагоприятный район.

По пути я слушал самую дивную музыку на свете - поезд очень мелодично отстукивал стальными колёсами по стальным рельсам, выводя занятные трели. В дороге эту музыку можно слушать бесконечно, наплевав на популярнейший джаз, наплевав на классику, наплевав на виниловые пластинки.

Пытался собрать мысли, рассыпавшиеся от одного только появления в том дворе кровавого маньяка. В обыденной жизни он кажется довольно заурядным человеком, он не вызывает того дикого ужаса, который источает, как скунс мерзкий запах, во время перерождения в жестокого убийцу. Он носит простую одежду: котелок, пальто, шарф... Он неброско выглядит... Он не вызывает подозрений...

Кто же он?

Если хочу водить это чудовище за нос, хочу незаметно пасти его, я должен всё о нём знать. Я должен знать всё, чтобы быть готовым к его непредсказуемым поступкам...

Сегодня он вернулся поздно вечером. Ночью был дома. Он убивает строго раз в четыре дня. Он зависит от какого-то графика... Очевидно, где-то работает, причём, сегодня был в дневную смену, но завтра, я уверен, пойдёт в ночь. Во время свободных отсыпных суток он и совершит очередное убийство. Это будет точно в воскресение.

Кем работает? Судя по тому, что он вытворяет с жертвами, Решето может быть и мясником, и врачом, и таксидермистом... Не знаю почему, но мне необходимо знать, где он работает.

Мне необходимо знать его имя, мне необходимо знать о нём как можно больше. Зачем? Не имею понятия... Просто во мне преобладает убеждение, что меня могут уберечь от его ножа обильные знания.

Знания о маньяке могут спасти от самого маньяка? Да, я верю в эту чушь...

Когда верующего ничто уже не может спасти, он пытается спастись мелким крестиком.

На конечной я вышел... Единственным, кто захотел проводить меня до дома, был промозглый ветер...

В ту ночь, десять дней назад, я снова пил мерзкий чай со ржавой водой. В голове стояли неприятные картины того, как ржавчина оседает у меня в горле, проникает в желудок, отправляется оттуда в почки, в мочевой пузырь и выходит вместе с рыжей мочой. На фоне покрытого ржавчиной унитаза это не так сильно заметно.

У Ройлсов в квартире раздавались звуки оргии. Чёртовы аморальные выродки, плевки господа снова позвали знакомых, перетасовались в произвольных комбинациях и занялись омерзительным групповым сношением! Вот кого бы с радостью увидел убитыми Решетом! Я бы даже подержал одного из гадкой семейки, пока садист-душегуб расправляется со вторым!

На душе стало так мерзко, что я не выдержал и сплюнул. Тягучая слюна плюхнулась и растеклась по полу. Я печально выдохнул и растёр её подошвой по половицам.

Допивать рыжий чайный напиток перехотелось.

Я бы вылил его в раковину, но тут меня окончательно вырвало из колеи! Я схватил кружку, выбежал на лестничную площадку и выплеснул всё оставшееся в чашке на дверь четы Ройлсов! Никто даже и не узнает...

Да и какое им дело до соседей, плескающих им на дверь чай... Всё, что не имеет ничего общего с аморально искажённой половой жизнью, мало волнует семью извращенцев! Великим трудом удалось остановить себя от, скажем, удара ногой в дверь.

Я вернулся к себе и плюхнулся на кровать, приступив к фантазиям: вот представляю, как я в роли Небожителя бью сверху по этому дому кулаком и расплющиваю его! Из-под обломков начинают выползать жильцы и разбегаться, как маленькие муравьи! Своим большим пальцем я давлю их одного за другим!

Последней лениво выползает толстая, как таракан, миссис Францельш. У неё два длинных усика, которыми она шевелит, как самый настоящий кухонный паразит, рыжий и вечно голодный. Рад бы расплющить это создание, но мне настолько мерзко, что я не решаюсь это сделать! Хозяйка большей части дома скрывается где-то в переулках...

Поднимаюсь выше. Я же ведь сам Небожитель! Я всемогущ! Вот перед глазами у меня уже весь Данкелбург со всеми его пороками и недостатками. С высоты видно, как наркоманам сносит башню, и они либо сразу дохнут, либо отрубают сами себе руку, которую варят в кастрюльке, чтобы потом съесть... проститутки отдаются за пригоршню мелочи, соглашаясь во время секса лизать раскалённые прутья... бандиты вырезают за ночь полсотни человек ради грязных денег... в коммуне хиппи в полной антисанитарии рождается чума, и дети цветов идут по городу разносить заразу...

Я всемогущ! Я поднимаю ногу и раздавливаю пятой весь город!

На руинах мегаполиса поднимаются целые поля седых фиалок - женских слёз будет немало...

Глупые фантазии так увлекают меня, что я не замечаю момента, когда проваливаюсь в сон. Во сне я уже не вижу гнилого серого Данкелбурга. Я хожу по лесу среди летних цветов и ищу жемчужину...

С утра я повторяю ежедневный ритуал: стою на острых обломках кирпичей, умываюсь ржавой водой и чищу зубы. По возможности стараюсь забыть про ржавчину.

После этого сразу собираюсь и выбегаю на улицу. Прямо под окнами дома покупаю у разносчика газет свежий номер 'Еженедельно актуально'. Мимо со звоном проползает трамвай.

Как я и ожидал, из окна высовывается сухое лицо старого шизофреника. Мутный взгляд доживающего никчёмную жизнь старца провожает жёлтый трамвай, идущий на северо-восток. Стоит рельсовому толстячку скрыться из виду, как престарелый чудак теряет интерес к происходящему на улице...

Ну, да и бог с ним...

Я же скорее бреду к метро. По пути мне попадается попрошайка, прощупывающий дорогу перед собой тростью. На немытой шее нищего висит табличка, характеризующая беднягу как слабовидящего и глухого. Я смотрю на бедняка, и меня всего пробирают сомнения...

Тщедушная фигура проходит мимо, размахивая алюминиевой кружкой для милостыни. На дне лежит пара монет - жалкий заработок за утро. Глухой и слабовидящий начинает удаляться, как меня вдруг просто переполняет недоверие. Прямо возникает жжение между лопатками!

- Эй! - решил крикнуть я.

'Глухой' тут же останавливается и рефлекторно оборачивается на меня, недоумевая, видимо, что дёрнуло меня кричать посреди улицы. Я же недоумеваю, что дёрнуло меня разоблачать выдуманную инвалидность тщедушного...

Нищие стараются подключить к своему ремеслу хитрость и находчивость. Не уверен, что из-за факта отсутствия слуха этот убогий получает больше. Отчаянием и безысходность, вкупе с острым желанием выпить, заставляют нищих использовать какие угодно методы, чтобы достучаться до крошащихся каменных сердец жителей Данкелбурга.