Марк Ходдер - Таинственная история заводного человека

— Конечно, — ответил Бхатти. — Хотя вы, вероятно, обнаружите, что он слишком быстрый соперник.

Бёртон приподнял брови.

— Кстати, — добавил констебль, — вы должны заводить его раз в день, и ему надо дать какое-то имя: так будет легче отдавать команды.

— Ах, да. Я понимаю, о чем вы. — Бёртон встал перед своим новым слугой: — Ты понимаешь мой голос?

Латунный человек отдал честь.

— Запомни: тебя зовут Адмирал Лорд Нельсон!

Латунный человек вновь поприветствовал Бёртона. Гости расхохотались.

— Браво, Ричард! — воскликнул Суинберн.

Королевский агент повернулся к полицейским:

— Благодарю вас, детектив-инспектор Траунс и констебль Бхатти, это замечательный подарок! А сейчас я предлагаю закончить дело заводного человека на Трафальгарской площади и отдать моему слуге первый приказ.

Траунс одобряюще кивнул.

— Адмирал Лорд Нельсон! — скомандовал Бёртон. — Подай напитки!

Напитки были поданы, причем совершенно правильно.

Позднее, ночью, Бёртон обнаружил, что не в силах заснуть. В голове назойливо звучал один-единственный вопрос. Наконец он не выдержал и задал его темноте:

— Что же случилось с настоящими Поющими Камнями?

Глава 3

ГЛАЗА И ПРОКЛЯТИЕ

[33]«МОЯ ДОРОГАЯ МАМА,

Слишком много времени прошло с моего последнего Письма от 22 апреля, 54, и мне очень трудно Начать это Письмо. Я глубоко сожалею о твоих пережеваниях и безпакойстве которые причинял тебе не пиша раньше. Но они известны моему поверенному а более интимные делали я сохраню для твоих Ушей. В одном еще лишь Уверяю тебя хотя я вел скромную Жизнь я никогда не совершил ничего позорного ни для тебя ни для моей Семьи. Я был всего лишь Бедняком и не хуже того. Мистер Гиббс придлажил мне вспомнить и написать тебе што знаем только мы с тобой штобы ты была уверена што это пишу я. Не думаю што это необходимо Моя Дорогая Мама. Впрочем шлю. А именно коричневая родинка у меня на боку. И та карточная игра у Брайтоне. Заверяю Мою Дорогую Маму с тех пор выполнить ее обешанъе. Пожалуйста когда будешь писать мне вложи письмо для мистера Гиббса во избежании нинужнова расследования ибо я ни желаю штобы кто-то узнал меня в этой стране. Когда я займу приличное мне звание и положение. Так решившись вернутся и вновь пересечь океан я вынужден попросить выслать мне Средства на это и на уплату некаторых неотложных долгов. Я бы вернул их наземной Почтой. Сумма Денег и других росходов будет больше двухсот фунтов, ибо я собираюсь Плыть из Виктории не этой Колонии И плыть из Мельбурна под своим Именем. Теперь штоб я мог зделать это моя дорогая Мама ты должна выслать мне хотя бы 400 фунтов».

Первый понедельник апреля 1862 года. Пять недель со дня смерти сэра Чарльза Бэббиджа.

Шипение, грохот и звук, похожий на тот, который издает большая пробка, вылетающая из кувшина, объявили о прибытии ящичка в устройство на столе сэра Ричарда Фрэнсиса Бёртона. Фиджет поднял голову с коврика у камина, тявкнул, проскулил и заснул опять. Служанка, пятнадцатилетняя Элси Карпентер, отложила веник, вышла из комнаты, взбежала по лестнице на верхний этаж и постучала в дверь библиотеки. Оттуда лилась экзотическая музыка.

— Входите, — послышался чей-то голос.

Она вошла и сделала реверанс. Бёртон, завернутый в джуббу, скрестив ноги сидел на полу среди груды книг и курил кальян. На голову он повязал тюрбан, на ноги надел тапочки с загнутыми концами. Несколько дней назад он сбрил раздвоенную бороду и теперь щеголял длинными экзотическими усами, свисавшими по обеим сторонам рта. Он стал выглядеть моложе и, по мнению Элси, значительно привлекательнее.

В углу комнаты на корточках сидел еще один человек, значительно менее приятный, чем ее хозяин, и играл на нэе[34] навязчивую, тягучую мелодию. Старый, смуглый и тощий, он носил просторную желто-белую полосатую одежду и высокую феску. Бёртон кивнул мужчине, и он отложил инструмент.

— Спасибо, Аль-Маслуб. С годами твой талант сверкает всё ярче и ярче. Возьми из серванта всё что тебе нужно, и да благословит тебя Аллах.

Старик встал, поклонился и прошептал:

— Барак Алляху фикя.[35]

Он подошел к тяжелому серванту справа от двери и открыл маленькую деревянную шкатулку, стоящую на нем. Взяв оттуда несколько монет, он молча прошел мимо Элси и вышел из комнаты.

— В чем дело, мисс Элси? — спросил Бёртон.

— Извините, сэр, — сказала она, опять сделав реверанс. — Простите, что перервала вашу музыку, но из этой штуковины на вашем столе вывалилось письмо.

— Спасибо. И ты, наверное, имела в виду прервала?

— Конечно, сэр. Перервала.

Девушка опять неуклюже присела, вышла из комнаты, сбежала вниз по лестнице, подобрала метлу и выскочила из кабинета прежде, чем Бёртон вернулся туда. Потом она спустилась в подвал:

— Всё блестит как стеклышко, мэм, — сообщила Элси миссис Энджелл.

— Пыль с книжных полок смахнула?

— Да, мэм.

— А с камина?

— Да, мэм.

— А со старого африканского копья?

— Да, мэм.

— Шпаги отполировала?

— Да, мэм.

— Подушки взбила?

— Да, мэм.

— А что с ручками дверей?

— Вы можете смотреться в них, как в зеркало, мэм.

— Хорошая девочка! Отрежь себе фруктового торта и отдохни. Ты это заработала.

— Спасибо, мэм. — Элси взяла кусок торта, положила его на тарелку и села на стул. — Кстати, мэм, музыкальный шах ушел, и еще хозяин получил письмо из штуковины.

— Шейх, — поправила ее хозяйка дома и вздохнула. — О, дорогая, я убеждена, что этот прибор может доставлять только неприятности!

Мисс Энджелл повернулась к заводному человеку, который стоял у стола и чистил картошку:

— Пожалуйста, идите к сэру Ричарду, Лорд Нельсон.

Слуга отложил нож, отсалютовал, вытер пальцы о тряпку, ровным шагом вышел из кухни и отправился вверх по лестнице в кабинет Бёртона. Войдя, он подошел к письменному столу, стоявшему между окнами, и замер в ожидании приказа. Бёртон сидел у камина.

— Только послушайте, — рассеянно сказал он, — письмо от Пальмерстона.

Маленькая записка, которую Бёртон держал в руке, гласила: «Исследуйте Претендента на титул Тичборна».

— А я-то надеялся избежать этого проклятого идиотизма! — вздохнул королевский агент. Потом он посмотрел вверх, увидел слугу и сказал: — Ах, это ты, Нельсон. Не вынешь ли мой дневной костюм? Похоже, мне придется навестить старину Траунса-Попрыгунчика и выяснить, что он думает об этом деле.