Анна Дашевская - Кастрюлька с неприятностями

Неплохая компания подобралась и в курительной комнате, где несколько раз вспыхивали чрезвычайно жаркие споры о роли магов в войне между Севером и Югом, о божественном предопределении или о музыке как выражении эмоций для разумных существ.

Что-то не замечала я в себе особо эмоционального восприятия традиционной музыки гномов (барабан, волынка и литавры), ну, да ладно. Все равно послушать спорщиков было занятно.

Все долги были мною за время плавания закрыты: учебный план подготовлен, статьи для «Вестника Академии» по ментальной магии и для закрытого ежегодного справочника по боевым заклинаниям написаны. По возвращении в Лютецию отдам все это Марджори, она быстренько вычитает и наберет на компьютере.

Ранним утром восемнадцатого августа я покинула борт «Луизианской красавицы» вместе с еще парой сотен пассажиров первого класса и четырьмястами — второго.

Меня ждал номер в отеле «Audubon», весьма неплохой трехкомнатный апартамент с балконом, откуда открывался вид на реку и белые особняки галльского квартала. Особо ценно было то, что на балкон можно было выйти из любой комнаты, хотелось ли мне закурить, пока я работаю в кабинете, или полюбоваться фейерверком перед сном.

Жаль, конечно, что я не успела съездить к Сирилу в Кинсейл, в его новый дом. И с Керидд поговорить было бы полезно. Ну, что уж теперь, поеду позже. На зимние праздники, может быть?

Я звонком вызвала горничную и отдала ей погладить мою парадную мантию, которая сильно помялась в чемодане. Вот не пойму, куда смотрят эти бытовики? Давно должны были придумать заклинание, которое гладило бы вещи как следует! А еще лучше было бы такое, после которого ничто бы не мялось…

Нет, разумеется, формула заклинания-«утюга» существовала, но с таким количеством оговорок, что пользоваться ею было себе дороже. Магический утюг не годился для шелка и шерсти, гладил только прямые вещи, а всякие воланы и складки безжалостно сминал, да впридачу ко всему мог произвольно поменять цвет разглаживаемого. Ну, и хороша бы я была, если бы вместо темно-фиолетовой мантии боевика получила бы, например, зеленую природника?

Нет уж, старомодные горничные — вот последнее слово магической науки!

Торжественное открытие Нувель-Орлеанской магической Школы было намечено на завтра, и мне следовало выспаться, дабы не радовать помятой физиономией мадам Мари Лаво, проректора и декана факультета вуду.

Да, Мари Лаво, конечно, для этой роли подходит как нельзя лучше, но у меня с этой дамой свои счеты. Еще когда я в первый раз была в Новом Свете, больше ста лет назад, мы с ней схлестнулись конференции по тонким эфирным воздействиям. Повод к конфликту был настолько ничтожный, что, за давностью лет, у меня из памяти он улетучился. Ну, ничего, мы нашли новые, и немало. Думаю, на самом деле истинной причиной было то, что каждое ее слово, движение, голос вызывали во мне столь сильное неприятие, что никакие светские манеры, привычки и хорошее воспитание не помогали с этим справиться. И, сколько я могу судить, с полной взаимностью — за вычетом светского воспитания, разумеется.

А вообще, если быть справедливой, Мари заслуживает не только должности в магической Школе, но, может быть, и серьезных почестей от Луизианских властей. Именно ей удалось вести в цивилизованные рамки культ вуду, который до этого носил совершенно чудовищный характер. Полагаю, что в данном случае оказалась полезной глубокая религиозность мадам Лаво, последовательницы церкви Единого, неким загадочным образом сумевшей соединить два эти несочетаемых элемента.

Все равно я ее терпеть не могу.

Глава 35

Стоя на широком беломраморном крыльце старинного особняка, отданного Школе, я поглядывала на правый фланг, где хорошо видна была черная мантия с серебряным кантом, отныне и насовсем — мантия декана факультета магии вуду. Судя по тому, как покалывало мне порой правый висок, Мари меня тоже видела. Вот же Тьма, надо взять себя в руки и перестать втыкать друг в друга ядовитые иголки при каждой встрече. И дело совсем не в той магии, которой она владеет, не в этом самом пресловутом вуду: в конце концов, весовые категории примерно одинаковы, а детали… вот в деталях-то и прячется Темный.

Надо мне с мадам Лаво мириться, вот что. У меня впереди сложное расследование и неприятный противник. И то, что наша дуэль отложена, ни в коей мере не означает, что можно расслабиться и курить трубку у камина. Как говорил один литературный герой, я категорически не одобряю убийства. Объекты моего расследования, темные маги, именно из убийств извлекают свою силу, и значит, их следует остановить тем или иным способом.

Я почти ничего не знаю про ритуалы вуду, про их магию, возможности и опасности. Никто не сможет осветить для меня этот темный угол лучше, чем мадам Мари Лаво. И, вполне возможно, что именно Мари подскажет мне какой-то ход, тот самый «иной способ», который поможет прекратить магическую деятельность семейства Яначеков.

Почесав правый висок, который снова кольнуло, я стала обдумывать, на какой кривой козе подъехать к мадам Лаво.

Речи тем временем закончились, нас пригласили выпить по бокалу игристого вина и отпустили до вечернего банкета. В сущности, от торжественного открытия учебного года в нашей Академии данное мероприятие отличалось лишь соотношением количества студентов и суммы, затраченной на банкет. Студентов в Нувель-Орлеанской Школе пока было лишь сто двадцать, те, кто показал достаточное количество магической силы, чтобы быть принятыми на первый курс, а вот банкет обещал быть выдающимся. Новоиспеченный ректор и мой старинный приятель, мэтр Сансон, шепнул мне по секрету, что банкетный стол готовили сразу три шефа, специализирующихся на креольской и каджунской кухне, а это вам не рыба с картошкой…

В своем номере я скинула мантию, аккуратно развесила ее на плечиках и налила себе в стакан глоток местного бурбона из тяжелого хрустального графина. Еще вчера, заселившись в номер, я с особым удовольствием отметила, что серебряный поднос на столике обременен аж четырьмя графинами разной формы и с различной резьбой, но, несомненно, выполненными в одном стиле. В первом сосуде обнаружился, как я уже сказала, бурбон, то есть, кукурузная aqua vitae, выдержанная в обожженных дубовых бочках. Второй графин содержал ячменный нектар с острова Айла, третий радовал ароматом лучшего галльского келимаса, и, наконец, в последнем золотился шерри.

Бурбон был грубоват, но весьма неплох.

— Ну, что, как всегда, обычная болтовня? — раздался от кровати скрипучий голос.

Там, на тумбочке у изголовья, насыщался новыми знаниями подключенный к Сети Жиль.