Надежда Попова - Утверждение правды

— Мы в вашем замке лишь минуту, Ваше Величество, — не дав тому ответить, пояснил один из вновь прибывших, закрывая за собою дверь, и ладонью в черной перчатке приподнял висящий на груди Сигнум. — Особо уполномоченный следователь первого ранга Курт Игнациус Гессе фон Вайденхорст. Superadjutor inquisitoris[111], отец Бруно Хоффмайер. Прошу нас простить за столь бесцеремонное вторжение и не карать строго ваших стражей, вынужденных отступить перед нашим status’ом, однако дело серьезно и отлагательства не терпит.

Император побледнел. Этого Курт не увидеть не мог, сколь бы ни старался престолодержец держать себя в руках; щеки над аккуратной рыжеватой бородкой побелели, точно тот внезапно шагнул на мороз, и взгляд оледенел.

— Курт Гессе сейчас должен быть… — начал Император, и он оборвал, приблизившись:

— Да. Но мне пришлось покинуть означенное место прежде срока.

Двое собратьев, до того стоящих по обе стороны от венценосной особы, шагнули ему наперерез, и Курт кивнул с короткой усмешкой, приподняв Сигнум за цепочку и приглашающе кивнув:

— Курт Гессе, номер тысяча двадцать один, можете убедиться.

— Перчатки, — потребовал один из инквизиторов, осмотрев Знак, и он, помедлив, снял обе, продемонстрировав собратьям одну из особых примет, которая и прежде служила опознавательным знаком, наверное, более верным, нежели все прочее, включая Сигнум.

— Так что там приключилось? — нетерпеливо поторопил Император, и Курт кивнул, вынув врученное ему фон Редером письмо:

— Отчет вашего телохранителя, Ваше Величество.

Послание из его рук Император выхватил с поспешностью, безо всяких манер, взломав печать судорожным движением, и вцепился взглядом в частые строчки, составленные неровным, вымученным почерком фон Редера. Оба инквизитора ждали молча, лишь перебросившись с Куртом вопросительными взглядами, и он так же молча, одними глазами, кивнул — «подождите».

— Кифер Буркхард, первый ранг, особые полномочия, — лишь полушепотом представился один из них и кивнул на своего сослуживца: — Франц Блок, первый ранг.

— Фридрих жив… — то ли просто сказал, то ли уточнил Император, прочтя отчет своего охранителя.

— Жив и здоров, Ваше Величество, — подтвердил Бруно, и Курт, вновь переглянувшись с собратьями по служению, тяжело вздохнул:

— А теперь — увы, мне придется во многом говорить открыто, ибо часть сказанного так или иначе вскоре станет ведомой не только участникам произошедших событий. На наследника престола, — обращаясь к сослуживцам, пояснил он коротко, — было совершено покушение. Принц жив, однако стало известно, что в деле был замешан некто из приближенных Его Величества, кто-то, кто знал о том, когда и как долго наследник будет там, где он есть сейчас. Большего пока не могу сказать, уж простите. И чтобы не топтаться на месте, сразу спрошу о делах на месте. По пути сюда я узнал о событиях, произошедших подле Праги и в ней самой в эти ночи. Это не слухи, не бред, все и в самом деле настолько плохо?

— Все, что вы слышали, Гессе, к сожалению, истина, — недовольно подтвердил Буркхард.

Изложение событий последних дней и ночей Курт слушал молча, хмурясь все больше с каждым словом, исподволь переглядываясь с помощником и косясь на мрачное, растерянное лицо Императора, погрузившегося в повторное прочтение отчета своего охранителя. Наверняка он почти и не слышал сейчас того, что говорилось с ним рядом…

— Вы сказали о предателе среди приближенных императорской особы, Гессе, — заметил Буркхард, — и это крайне любопытно в связи с тем, что стало сейчас известно нам… Ваше Величество, — окликнул сослуживец, и Император вскинув голову, оторвавшись от чтения.

— Слишком много всего в единую минуту, — проговорил он с усилием. — Не знаю, кого первым мне слушать и кого из вас первым вопрошать.

— Самое главное вам уже известно, Ваше Величество, — как можно мягче заметил Курт. — Ваш сын жив и в добром здравии, опасность на месте устранена. Теперь время заняться вашими бедами, вашими подданными. Выслушайте майстера Буркхарда.

Император помедлил, сжимая в кулаке полученное им послание и глядя под ноги, то ли смиряясь с высказанной мыслью, то ли ища возражения, и наконец медленно кивнул:

— Говорите. Я слушаю.

— Да, Ваше Величество, — кивнул Буркхард. — как я и сказал, весть, принесенная майстером Гессе, любопытна, а теперь и особенно — в связи с тем, что довелось узнать нам. Один из тех, кто участвовал в обряде, при подготовке его отошел в сторону от прочих, переговариваясь со своим помощником. Или с тем, кого свидетель счел помощником; в любом случае — с сообщником. Часть разговора, которую свидетелю удалось расслыщать, звучала примерно так. Был вопрос: «Уверен, что это подействует?» — и ответ: «Сомнения посеет, это главное. В прочем — дело за дворовым щенком». Понимаете, что это означает, Ваше Величество?

Император не ответил, напряженно глядя в лицо инквизитору, и тот тоже хранил молчание; наконец, вздохнув, Франц Блок негромко пояснил:

— Поначалу мы даже не предполагали, как это можно трактовать и о ком шла речь, но в свете принесенной майстером Гессе новости… Слышно было плохо, и сказано было явно нечто иное, а именно — «дело за придворным щенком»[112]. Это кажется логичным. Речь явно шла о ком-то из ваших приближенных, могущих оказать на вас влияние. Обряд, который якобы отпугнул Дикую Охоту, должен был показать наше и ваше бессилие и при этом — мощь иных сил. Участники ночного действа должны были разнести эту информацию в среде горожан, а кто-то в вашем ближнем окружении внушить эту мысль вам самому; то ли ради того, чтобы отвратить вас от Церкви и Господа, то ли дабы подорвать ваш дух. И если взять во внимание, что он же, положим, замешан в покушении на Его Высочество — у него это могло получиться, дойди до вас в разгар всех этих событий извещение о гибели вашего сына. Вспомните, Ваше Величество, с кем вам доводилось вести разговоры на подобные темы после ночного происшествия?

— «Щенок», — уточнил Буркхард. — Вряд ли этим словом поименовали бы человека старше самого говорящего, а ему, по словам свидетеля, было около сорока. Подумайте, прошу вас. Это может оказаться не просто ниточкой, а крепкой струной, за которую мы сможем выдернуть на свет предателя в вашем окружении. Что вы можете сказать о двух юношах, приближенных Его Высочества? Они показались нам довольно навязчивыми и слишком усердно любопытствовали ходом дела. Может ли это быть кто-то из них?

— Господь с вами, — с трудом разомкнул, наконец, губы Император. — Эти двое лишь пытались выслужиться и показаться умней, чем они есть. Я держу их при себе, а точней — при сыне, лишь за нрав и преданность. Никто из них никогда бы не сумел лицедействовать столь правдиво. Они — агенты? Это смешно…