Пол Макоули - Паутина

— Радуйтесь, что не сбросили телик на голову. Сходите и выпейте еще чаю. Или постойте немного снаружи на солнышке. Мне требуется подумать, а я не могу, пока вы нависаете надо мной или болтаетесь под ногами. И вот еще: отсюда можно попасть на задний двор?

— Не знаю, сэр. Полагаю, через офис можно.

— У вас нет ключа от офиса?

— Только от парадной двери и от квартиры, сэр.

Он удалился, стук его сапог раздавался на всю лестницу. Мой желудок туго сжало, я основательно вспотел. И не впервые пожалел, что не могу спокойно побеседовать с Фридрихом Ницше. Уж тогда-то я объяснил бы ему, что он неправ, говоря: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее». Я вздохнул. Затем открыл дверь.

Внутри было тихо и сумрачно, очень тепло и, я бы даже сказал, душно. Жужжали мухи. Я слышал, как у соседей наверху гремит телевизор. Лучи солнечного света били снаружи по задвинутым черным шторам. Я затворил дверь и встал к ней спиной, засунув руки в карманы брюк. Матрас был оголен. Серебряная пыль пятнами лежала по всему дощатому столу у окна, на черном телефоне, установленном на кипе справочников на полу, вокруг дверной коробки. Кровь все еще виднелась под выкрашенным в серебро креслом. Теперь она казалась черной и тусклой. Я сказал себе, что не смогу вдохнуть этот запах, и был уверен, что так и есть. Я дышал ртом, когда, глядя на стул, заметил то, чего не замечал прежде — пятна крови на широком веере вентилятора перед креслом. Софи пошевелилась после того, как убийца перерезал ей горло. Она подняла голову, и кровь брызнула. Возможно, она пыталась дотянуться до убийцы, но то было скорее всего просто рефлекторное движение. Попытка в последний раз увидеть свет.

Искорка гнева загорелась у меня в сердце. Я решил, что это хороший знак.

Когда я дернул за светлый шнур в крохотной ванной, загудела вытяжка. Раковина, втиснутая возле унитаза. Душ в углу. На белых плитках черный узор плесени. Полочка, уставленная флаконами шампуней и лосьонов. Над раковиной — большое зеркало с небрежно всунутыми за золоченную раму открытками: дешевые броские виды Нью-Йорка. Я отогнул одну концом шариковой ручки — никаких надписей. Никаких следов присутствия мужчины: ни бритвенного набора, ни крема для бритья, ни дезодоранта. В холодильнике почерневшие бананы, полдюжины йогуртов, ломоть пиццы, свернувшийся на тарелочке. Пакет обезжиренного молока. В шкафчике над кухонной раковиной — чечевица и три вида риса, пакетики пряностей, валяющиеся в беспорядке, обычный чай, чай из шиповника, чай из ромашки, лимонный чай, прорастающий лук.

Я вернулся к двери и снова оглядел комнату. Мне хотелось запечатлеть в памяти ее образ, как и подобает детективу.

Преступник поднялся по лестнице. В наружной двери дешевый замок. И ребенок мог бы отомкнуть его кусочком пластика, но камера слежения, наблюдавшая за дверью, не записала ничего необычного, так что, возможно, убийца прошел через одну из задних дверей. Но тогда у него должен был быть ключ, поскольку ни одну из задних дверей не взламывали. Так или иначе, убийца попал внутрь, и Софи Бут ответила на его стук, думая, что это соседка или какой-нибудь старый приятель. Или, возможно, она его ожидала? В любом случае она пила из кружки и взяла ее с собой, когда пошла открывать дверь, беспечная и ничем не встревоженная. И вот она открыла дверь преступнику, и он ударил ее — ударил один раз, но очень метко. Она упала, кружка разбилась (днем позже Дэвид Варном предостерег меня, чтобы я не задел осколки) — и вот преступник вместе с жертвой внутри квартиры. Он сразу начал срывать с нее одежду? Или ждал, пока она придет в себя, и только затем раздел? Он разыграл при этом целое представление или с ходу приступил к делу? «Нет, — подумал я. — Он заставил ее раздеться». Ибо это было проделано под взглядом ее веб-камер. С того мгновения, как он заставил ее раздеться, до момента, когда перерезал ей горло, веб-камеры следили за происходящим. Софи истекла кровью, но он обмыл ее тело, чтобы устранить любые свои следы. Он знал, что делает, а это позволяло предположить, что он уже проделывал такое прежде. Я подумал: а не взял ли убийца себе что-нибудь на память? Так иногда поступают, чтобы потом мысленно возвращаться к приятно проведенному времени. Точь-в-точь как невеста хранит засохшую розу между страницами молитвенника в память о венчании. Убийцы достают такую вещицу, обнюхивают ее, ласкают, мастурбируют над ней. Возможно, его трофеем стала запись веб-камер?

Люди Макардла, конечно, ввели все подробности в ХОЛМС и ФЛИНТС.[2] Все, что совершилось, пока Софи Бут была жива. То, как она была привязана. То, как именно перерезано ее горло. Омовение трупа! Макардл говорил мне, что ему не удалось найти ничего подобного среди предыдущих убийств, но, возможно, это не имеет значения. Потому что убийство — лишь часть совершившегося. В последнюю минуту убийца вскрыл компьютеры и забрал жесткие диски. Вначале я подумал, что навести на след из-за того, что они содержали информацию, которая могла привести к нему. Он знал, что это надо забрать, а не просто разбить. Он знал, что можно восстановить информацию с отформатированных или разбитых жестких дисков. Он забрал их, а заодно и все электронные записи Софи Бут, включая и файловые архивы. Он разбирался в компьютерах. Я был уверен, что он нашел Софи Бут, потому что она размещала в Интернете свои изображения — воплощение собственных нехитрых фантазий, дразня, задираясь, бросая вызов общественной морали. И вот некто выследил ее, понаблюдал за ней, выносил свои замыслы и напал. Он убил ее, обмыл ее труп, разбил компьютеры и похитил ее информацию.

И ведь кто-то видел его деяния. Вероятно, не один человек, возможно, многие, хотя только один потрудился найти номер телефона Скотленд-Ярда и сообщить в полицию.

Веб-камеры по-прежнему висели в углах на потолке по обе стороны от двери. У маленького столика в кухонном закутке стоял стул. Я забрался на него, чтобы взглянуть на камеры. «Коннетикс Интелликам 5». Небольшие, дешевые, такие продают десятками тысяч.

Я оглянулся через плечо на посеребренное пластиковое кресло посередине комнаты. Спрыгнул на пол, подошел к нему, встал позади и поглядел на веб-камеры. На сиденье осталась кровь — два плоских треснувших овала. Я ковырнул их концом шариковой ручки. Совершенно сухие. Я сел в кресло и задрал голову. Круглые черные глаза веб-камер уставились на меня.

По Коммершиал-роуд я поехал к Собачьему острову. В добрые старые времена до Инфовойны я передал бы ордер на раскрытие информации в Государственную службу информационной безопасности, суперкомпьютер которой содержал данные всех телефонных звонков, электронных писем и всех электронных контактов в Британии с перекрестными ссылками. Но суперкомпьютер уничтожила микроволновая бомба, и восстановление его еще не было закончено из-за бюджетных перерасходов, задержек в работе монтажников и междепартаментских дрязг. Чтобы получить копии электронной почты Софи Бут, мне надлежало самому явиться с ордером к ее интернет-провайдеру.