Тимофей Печёрин - Мышеловка

Последний вопрос был скорее риторическим, ибо ждать ответа Рик не стал, а, коротко размахнувшись, ударил Пиявку в живот. Тонко, совсем по-детски, вскрикнув, паренек осел на пол. Ястреб же тем временем достал из кармана лазерный пистолет и навел его на хозяина квартиры.

— Ч-что вы делаете? — прохрипел тот, — да я… Да один звонок, и…

— И твое тело найдут через тысячу лет археологи, — хмыкнул Рик, — в местных льдах. Если те, кому ты собрался звонить, узнают, с какой крысой имели дело. А ты, журналюга… что встал как пирамида майа? Радуйся. По крайней мере, этому платить не придется. Ведь так… незаменимый ты наш?

И с этими словами он пнул лежащего на полу Пиявку.

Основное, необходимое журналисту, качество — внимательность. А, если точнее — способность не пренебрегать ничем. Ибо «акула пера», хлопающая ушами и любящая «не придавать значения» не имеет шанса наткнуться на какой-либо важный, полезный или ценный материал. О своевременности такого «натыкания» говорить вообще не приходится, равно как и о возможности добраться до сенсации — пусть даже «хилой». Она просто пройдет мимо такого горе-журналиста — не замеченная, не распознанная и не пойманная им.

Лично я себя считал журналистом полноценным, в смысле, внимательным и цепким. И был искренне уверен, что мимо меня не проскочит незамеченным даже вездесущий таракан — земное насекомое, что живет рядом с нами испокон веку, выживает вопреки всем экологическим и гигиеническим нормам, а в наши дни совместно с человеком осуществляет колонизацию других планет.

Так я считал до событий в квартире Пиявки. Где я столь успешно… пропустил мимо глаз и ушей слишком многое.

Мне следовало обратить внимание, прежде всего на взгляд специалиста по прослушиванию, как он косился на меня, едва переступившего порог его жилища. Но я не придал этому значения, ибо воспринял такое нездоровое внимание лишь как реакцию на мой цвет волос — весьма редкий среди людей. Конечно, настороженность Пиявки действительно была связана с моим цветом волос, но отнюдь не по причине его редкости.

Во-вторых, я не прислушался к словам этого подростка-вундеркинда. А зря — он ведь отвечал на мои вопросы, те, что я задавал, казалось бы, из праздного любопытства, а теперь думаю, что в силу каких-то профессиональных инстинктов. Я задавал, Пиявка отвечал, сболтнул лишнего, но это лишнее я пропустил мимо ушей.

Мне следовало хотя бы зацепиться за эпитет «незаменимый», коим наградил себя этот вундеркинд. Ну почему я воспринял его лишь как браваду, бахвальство человека, сочетающего высокий интеллект и востребованную профессию с цыплячьим жизненным опытом? Ведь проще простого выходило — раз Пиявка незаменимый в своем роде, значит он такой один, по крайней мере, в городе. А из этого, в свою очередь, следует, что именно он, и никто больше, мог сделать две вещи: перехватить послание от Германа Ли, и… обмануть систему опознания в его квартире. Последнее вытекало хотя бы из заявления Пиявки насчет камер и их аналогии с коммуникаторами. Я, опять же, инстинктивно, задал вопрос про камеры, получил ответ, и, опять же, не воспринял его должным образом.

Будь я еще внимательнее, заметил бы такую черту Пиявки, как частые (мягко говоря) разговоры по коммуникатору. Очень опасное занятие, когда у тебя есть коллеги-конкуренты. Но таковых не оказалось, из чего вновь следует тезис о «незаменимости» и все остальные, связанные с этим, выводы.

А уж каким прозрачным намеком была строка в прейскуранте — «дезинформационное послание». Конечно, дезинформировать полицию относительно убийства Германа Ли мог любой человек, для этого необязательно быть «незаменимым» специалистом. Но вот остаться при этом неопознанным и, соответственно, избавить себя от допросов и других прелестей «прохождения по делу» мог только Пиявка. Как говорил Рик, незаменимый ты наш!

А уж как он засуетился, когда я сказал про «сорок восемь часов»! Тут не надо быть журналистом, чтобы понять смысл такой реакции. И, потянув за нее как за ниточку, вытянуть соответствующие умозаключения.

Осознав все эти моменты «постфактум» я подумал, что за время работы в «Небуле», не столько приобрел опыт, сколько подрастерял столь необходимую журналисту цепкость. Проще говоря, выдохся. Еще я подумал, что именно по этой причине опытные журналисты становятся редакторами. Смена профиля — как подведение черты под основной профессией. И как средство спасения собственной карьеры. Видимо, мне тоже пора перейти в редакторы. Когда вопрос будет стоять о спасении именно моей карьеры, а не как сейчас — жизни и свободы.

Еще я подумал, что у журналиста и у типа вроде Рика Ястреба есть кое-что общее, в смысле — пресловутая внимательность как условие выживания. Как и положено хищнику, даром что двуногому и почти бесшерстному, Рик, и люди, подобные ему, должны своевременно замечать как потенциальную добычу, так и приближение других хищников — более крупных и опасных. Без этого не выжить в среде, подобной спецрайонам Нэфуса.

Вот только в отличие от журналиста, человек-хищник не имеет возможности «выдохнуться» и «сменить профиль». В этом случае его просто сожрут другие такие же хищники, только более цепкие и более сильные. И, в этой связи, стоит ли удивляться, что я, профессиональный журналист, проиграл уголовнику-одиночке?

Такими были мои мысли, покуда Рик Ястреб разъяснял мне свои умозаключения напополам с моими промахами, и одновременно держал на мушке перепуганного хозяина квартиры.

— Иными словами, — подытожил я, — Пиявка соучаствовал в убийстве Германа?

— А это ты у него спроси, — Рик помахал стволом лазерника в сторону незадачливого вундеркинда, — или я спрошу. Слышь, Пиявка, это ведь ты…

— Лично я никого не убивал, — поспешно ответил паренек и, словно подкрепляя свои слова, замотал головой.

— Но знал тех, кто убил, — не спросил, а констатировал Ястреб, — и сделал то, что они тебе велели. Так? Предупреждаю, молчать сейчас не в твоих интересах. Какие-то доказательства твоего участия мы все равно найдем. В машинках твоих или коммуникаторе. Мы, кстати, его реквизируем. Ты не против?

Взгляд, полный ненависти был ему ответом. А Рик продолжал:

— Но если ты во всем, как говорят легавые, чистосердечно признаешься, это очень сильно облегчит как наш труд, так и твою участь. Понимаешь? Если нет, объясню поподробнее. Берем любой, случайно выбранный номер из твоего коммуникатора и сообщаем абоненту, что незаменимый наш Пиявка, вместо того чтоб следить за легавыми, стучит им. После этого незаменимого Пиявку…

— Ладно, ладно. Понял, — тонким резким голосом паренек перебил Ястреба, — признаю, это я сообщил полиции, что убийца Германа Ли — журналист Игорь Сальваторе, землянин с рыжими волосами. Но ведь это неправда… И какое тогда к черту «стукачество»?