Станислав Рем - Пропавшая экспедиция

— И тем не менее отец утверждал, что твой папа, Михаил, несколько раз за те три дня уходил в тайгу вместе с Бородой и Профессором. — Слабая улыбка едва коснулась уголков рта хозяина жилища. — Так они себя называли промеж собой.

— Борода — потому что бородатый? — полюбопытствовал СЧХ.

Учитель утвердительно качнул головой:

— А второй постоянно читал у костра. И что-то писал в тетрадку. Глаза портил. Так батя говорил.

«Профессор скорее всего отец Вики, — решил Михаил. — Она сказала, будто тот захватил с собой несколько общих тетрадей. Смеялся: мол, напишет роман…»

— Они с собой брали инструмент? — продолжал опрос СЧХ.

— Лопаты и кирку.

— Уходили на целый день?

Утвердительный кивок головой.

— Ещё одно таинственное пятно в деле. — СЧХ с хрустом уничтожал очередной огурец. — Не нравится мне всё это. Очень не нравится. — Челюсти равномерно пережёвывали натурпродукт с огорода. — Предположим, экспедиция работала на оборону. И, опять же, предположим, искала, скажем, площадку для будущего космодрома.

— «Свободного»?

— Типа того. Изучали топографию местности. Делали разметки, для чего и взяли приборы. Только на хрена в таком случае рыть землю?

— Выяснить, какая почва?

— И что, ты лопатой и киркой выяснишь, есть ли на глубине в десять метров плавуны или нет? Твоя задача — заснять и отдать снимки. Всё!

— Вот и рыжий следователь, что допрашивал отца, тоже интересовался: делал Дмитриев фотоснимки или нет? — неожиданно вставил учитель.

— Точно спрашивал? — после секундной паузы переспросил СЧХ.

— Да. Зачем отцу врать мне?

— И снимки делали?

— Не знаю. — Эвенк повёл плечами. — Отец ничего не говорил о том, брали они с собой фотоаппарат или нет.

— Для изучения местности нужен теодолит, — заметил Мишка.

— Да, действительно, Ваня, твоему отцу врать было ни к чему, — выдохнул Щетинин, припоминая дело. — А вот рыжий следак почему-то соврал. Забавно, правда?

— Сообщение по Савицкому. В Читинской области, село Аннон-Борзя, проживает Гончарук Вера Васильевна, директор сельской средней школы. В девичестве — Гук. Во времена учёбы Савицкого в институте была старостой группы. Других контактов по Чите не обнаружено. Начинаем отработку в данном направлении.

Движок за кормой натруженно стучал, отбивая ритм километров. Старичок «Вихрь» старательно показывал хозяину лодки, что он ещё хоть куда и его рано списывать. В тех местах, где они сейчас проплывали, Граматуха ещё не оправдывала своё название. По крайней мере, грохота путники не слышали. Но течение было сильное, мощное. Старый движок с трудом справлялся с поставленной ему задачей.

Михаил склонился над бортом, зачерпнул ладонью холодную воду, сполоснул лицо. Полегчало.

— Вань, а ты в тех местах с отцом часто бывал? — Дмитриев достал платок, вытер лицо насухо.

— Мимо проходили, — перекрикивая стук мотора, отозвался учитель. — И останавливались пару раз. Без ночёвки. Охоты там никакой. А рыбу лучше ловить в другом месте. Разве что бруснику пособирать. Так её и у нас, под домом, полным полно.

Сын проводника сам предложил свозить их к месту стоянки экспедиции. Никто за язык его не тянул, хотя у Мишки данная просьба сразу закрутилась в голове, как только услышал о Граматухе. Дмитриев перед отплытием даже испытал некое неудобство перед эвенком. Время тратит да и горючее. Но тот так открыто смотрел на мир, что Мишка успокоился: всё-таки здорово, что ещё сохранилась дальневосточная широта души! Хоть и не везде.

Щетинин тем временем, основательно устроившись в носовой части дюралевой плоскодонки, давал инструкции по телефону:

— Лёня, не в службу, как говорится. Достань-ка ещё разок папку Дмитриева. Да, того самого. Напомни, кто вёл дело? Сафронов, Гаджа, Нестеренко? Кто из них жив?.. Только Гаджа? Где проживает? В Южно-Сахалинске?.. Вот чтоб тебя… — Рука следователя с силой припечатала на шее назойливого шмеля. — Да нет, это я не тебе. А ты его помнишь? Кого-кого, Гаджу!.. Это ты у нас аксакал в управлении… Да на хрен мне его характер! Внешне как он выглядел? Рыжий? Слушай, а адреса его сахалинского, случаем, у нас нет? Есть? Замечательно! Запиши для меня. Ладно, будь! Завтра к тебе загляну.

Мобильник СЧХ исчез в кармане.

— А следователь-то, что твоего отца крутил, Иван Иванович, жив.

Фраза перелетела через лодку.

— А мне-то что? — вернулся ответ на нос посудины.

— Да так. Ничего. Неплохо было бы увидеться с этим старичком. Уж он-то должен помнить, кто ему дал приказ изменить показания проводника.

— Думаешь, расскажет? — послышался недоверчивый голос с кормы.

— А почему нет? — Щетинин принялся ворочаться, подстилая под себя брезент. — Срок давности истёк. Можно о чём угодно рассказать. Сейчас уже иные времена. Союза нет. Тех, кто стоял за его спиной, тоже нет. Чего бояться? Тем более за правду ничего не будет. Кроме моей благодарности.

— Времена всегда одинаковые, — парировал учитель, направляя лодку в нужное русло. — Потому как людишки не меняются.

— Но власть-то другая, — не унимался СЧХ.

— Где? — Эвенк слегка тронул рукоять рулевого управления, и лодка вильнула вправо, повинуясь жесту хозяина. — Присмотрись, начальник. Лица, может, и поменялись, а фамилии мелькают одни и те же. Папаши ушли — сынки пришли. Ни хрена в этой стране не поменялось. И не поменяется.

— Откуда такой пессимизм?

— Оттуда. Мне вон пришло письмо из Москвы. На Всероссийскую конференцию молодых учителей пригласили. Лично! А наше областное министерство образования на дыбы встало: откуда, мол, у тебя приглашение? Кто это у тебя есть в столице? По телефону полчаса орали: мол, через голову прыгаю. И хрен они мне вместо командировки выписали. Потому как руководит данным учреждением дочка бывшего первого секретаря горкома партии. А папаша её получает пенсию республиканского значения и является депутатом областного Совета. Со всеми вытекающими отсюда бизнес-последствиями. А ты говоришь, времена не те…

— Сами виноваты, что в депутаты выбрали. Не голосовали бы за него — не имел бы он того, на чём сидит…

— Ага!.. — Учитель матюкнулся. — Из троих кандидатов два бандюгана, и этот — прохиндей. Выбирай!

Мишка решил не встревать в разговор. Откинулся на борт судёнышка, прикрыл рукой глаза от солнца. Мысли крутились вокруг одного. Может, действительно, отец работал на Министерство обороны, потому следствие и зашло в тупик?.. Зубы скрипнули сами собой. Может быть, и так. Но отец погиб. Странно погиб. И преступление осталось нераскрытым. А это значит, кто-то должен ответить. Точнее, не кто-то, а конкретные люди. Те, что послали отца в тайгу. Независимо от того, носили они гражданскую одежду или золотые погоны на плечах. Пусть через сорок лет. Пусть нефизически. Пусть морально. Но ответить. Даже если это и Министерство обороны.