Посредник Дьявола - Марина Рублевская

— Любопытно, — пожала плечами девчонка и подалась в расспросы, — Она другого любит? Взамуж не идёт? Али папка не пустил? А сам ты …?

— Стоп! — прервал щебет ликующей русалки Вишневский, — Какой замуж?

— Обыкновенный! Чтоб как у людей всё.

Святослав усмехнулся, открыл бутылку и сделал пару глотков из горла. Стало немного теплее.

— О-о-о! — протянула Настасья, — Водка-то не поможет.

— Это виски.

— Чего? — переспросила русалка, — Она себялюбие твоё задела, ты потому и кислый, шо та смородина в июне.

— Самолюбие. Уместнее сказать самолюбие.

— А какая разница? Чего ты такое натворил? С другой загулял?

— Нет, — ответил Свят.

— А что тогда? Собой недурен. Неужто по сердцу не пришёлся?

— Ушла она, да и правильно — молодая ещё.

— Сколько ей годков-то? Шестнадцать будет?

Свят дёрнулся, едва не съехав с бревна в грязь, и только помотал головой в ответ.

— А тебе-то сколько?

— Тридцать.

— Тю! Тоже мне причина! Ты же мужик в самом соку — кончик ещё не скоро отсохнет!

— Господи, ну и обороты у тебя… Дело не только в этом, нельзя ей быть с таким, как я.

— Эт с каким?

— Настасья, нормальные мужики с тобой не разговаривают.

— Она так и сказала? — Девчонка прикрыла рот рукой. — По мне, наоборот, хорошо.

— Нет.

— Ты сам решил? А она чего?

— Не знаю.

— Ты даже не спросил?

Ответом стал плеск убывающего алкоголя в бутылке. Настасья подскочила и прыгнула в озеро, обдав его ледяными брызгами.

— Мужики! Какие ж вы иногда…! Так и утопила бы!

Ведун свободной рукой показал ей кулак.

— Та шучу я! Шуток не понимаешь? — русалка плеснула в него водой в знак примирения. — Ты бы с девкой поговорил, взрослый же мужик. Нельзя любовью разбрасываться, ох, нельзя!

— Что б ты понимала… — отмахнулся Вишневский, не желавший выслушивать советы от семнадцатилетней девочки, пусть и прожившей сильно больше него.

— Поболе вашего! — Настя вздёрнула курносый нос над поверхностью воды. — За век знаешь, сколько через меня людских слёз прошло? Один столько не наплачешь.

— Всё. Закрыли тему.

— Я её знаю?

— Угу.

— Кто-то из местных, — русалка присела на кочку, почесала мокрую голову и принялась рассуждать, загибая пальцы. — К Карасёвским ты не ходил, значит…

— Достаточно! — резко осадил её Свят.

— Ой, ну и, пожалуйста! — девчонка обиженно фыркнула и соскользнула в глубину.

Святослав смотрел, как по поверхности пошли круги, подсвеченные золотыми искрами. Ночь укрыла землю чёрным полотном, через которое проходил только свет иных миров, недоступный простым смертным. Жизнь в такой час остановилась, не было ни стрекотания насекомых, ни возни ночных птиц, ни лая беспокойных собак. Вдали тихо шумел мрачный лес, хранящий в себе множество жутких тайн. В окрестных деревнях об этом не знали и спали спокойным глубоким сном.

Русалка не смогла долго дуться и тут же показалась вновь.

— А у меня огорчение, — начала она, сложив руки на прежней кочке и опустив на них голову, — Намедни сижу я в камышах, значит, венок плету. Ночь такая, что и дождь острый, и ветер с ног сбивает. Глядь — девчонка из Карасёвки, Ирка Масленникова, к водонапорной башне идёт.

Настя указала на полуразрушенную ферму с другой стороны дороги и продолжила:

— Думаю, чего ей надо? Странная такая, в потёмках бредёт на пригорок. А она мигом наверх взобралась по лестнице и ка-а-ак сверзилась вниз, — русалка ударила ладонью по воде, демонстрируя прыжок героини рассказа, — Тут же померла, на месте. Душа её поднялась и полетела в мою сторону. Я уж как обрадовалась! Уж наконец, думаю, будет у меня подруга. Ты ж не приходишь. А зимой тоскливо, редко рыбак придёт, да и тот всё больше молчит…

— Ближе к сути.

— Так вот, приблизилась она ко мне, а сама в чёрном саване. Я тянусь, зову к себе, а она шмыг и мимо… И я снова осталась одна. Видишь какое огорчение?

— Угу, — кивнул Свят. Бутылка виски опустела на треть. Даже сквозь алкогольный дурман холод донимал его: кашемировое пальто отсырело и не держало тепло.

— Что её забрало? После смерти три пути: вверх, вниз или сюда. О четвёртом, на север, я не слыхала.

Русалка пожимала плечами и мотала головой, про себя рассуждая о чём-то, а после воззрилась на ведуна.

— Мне откуда знать? — ответил он.

— А кому, если не тебе? — Настасья возмущённо всплеснула руками.

Свят проигнорировал её справедливое негодование, сейчас ему не было дела до какой-то Ирки из Карасёвки.

— Потом разберусь.

Вишневский замер, слушая тихий плеск воды. Сонливость снова начала одолевать, значит пора домой.

— Эй, мужик!

Кто-то подошёл сзади. Громко беседуя со звонкой русалкой, ведун не услышал шагов за спиной.

— А?

Из темноты появился грузный мужчина в резиновых сапогах, и не спрашивая приглашения, сел рядом.

— Брат, я постоял немного, послушал. Не надо тебе пить, — он вытянул из рук Свята бутылку, — Сам через это прошёл, понимаю. У меня телефончик врача есть, кодирует на совесть. Я уже десять лет в завязке, полет нормальный.

— Чего? — Вишневский мгновенно протрезвел от такого предложения.

— Молодой ты ещё зелёных чертей гонять. Бутылку я выброшу, потом спасибо скажешь. Вот увидишь!

Мужчина бросил бурбон в воду, едва не задев Настю, которая тихо смеялась в кулак, будто третий мог её услышать.

— Твоя? — незнакомец через плечо указал на застрявшую в грязи машину.

— Моя.

— Вытащить?

— Есть чем?

— А то!

Святослав обернулся и увидел на дороге газель.

— Повезло тебе, брат, что я на смене задержался, а не то куковал бы ты до утра, — незнакомый мужик по-отечески похлопал Вишневского по плечу.

Святослав проснулся в восемь и почувствовал себя чуть более живым. Прохладный дом, дарил умиротворение и тишину, позволив выспаться быстрее, чем в городской