Максим Марух - Игра Лазаря

Парень смотрел на Марту выпученными рыбьими глазами. Она всегда боялась его глаз. В них было что-то необычное. Ненормальное.

Это Максим, подумала Марта, даже не прибегая к помощи внутреннего провидца. Хватало простой логики. Только один человек на земле имел право сидеть на этой кровати.

– ДЫШИ! – снова донеслось из ванной. – ДЫШИ!

Кричала Катерина Андреевна. Виктор только что разразился очередной порцией рвоты и стал задыхаться слизью и желчью, забившей горло. Он сильно пьян – «в зюзю», как говорит Катерина. Всё, как обычно. Сначала он на грани, задыхается, почти умирает. Катерина Андреевна его откачивает, заставляет пить марганцевый раствор из баллона, чтобы очистить организм от интоксикации. Потом он немного приходит в себя, начинает орать благим матом на жену, дочь, Максима, всех на свете. Потом пытается что-нибудь сломать, кого-то ударить. Потом падает и отключается. Катерина Андреевна стелет ему там, где он упал, и идёт отмывать ванну, а квартира ещё несколько дней воняет блевотиной.

– Отвали! – зарычал Виктор, надсадно кашляя. – Пшла вон!

Его снова прорвало.

Катерина Андреевна принялась хлопать мужа по спине:

– Дыши! Дыши! Дыши, скотина!

Вода из крана разбивалась о дно ванны с жутким треском, трубы в стенах гудели на всю квартиру. Марта ненавидела этот звук.

– Марта, – позвал потусторонний голос.

Она подскочила на месте от неожиданности. Сердце ушло в пятки. Максим давил её усталым взглядом мерзких глаз, слегка дрожа всем телом.

Девочка промолчала.

– Марта, – повторил парень. – Ты слышишь меня?

И снова она оставила его без ответа. Речевой аппарат не поддавался контролю, да она особо и не старалась.

– На прошлой неделе к нам приезжала твоя тётка.

Марта никак не реагировала, но Максим того и не ждал. Тот факт, что сводная сестра у него молчунья, тоже не являлся для него секретом.

– Приезжала, я знаю. Она дала тебе деньги?

Туловище Марты принялось легонько раскачиваться взад-вперёд, пальцы ещё крепче сжали плюшевого зайца. Максим подошёл и присел рядом с ней на кровать – ему можно сидеть на любой. От парня разило застарелым потом, и чем-то ещё, чего Марта разобрать не могла.

– Убери эту отраву, не буду больше пить! – орал Виктор. – Скоро кишки выблюю! Кха-кха…. Пустой я, пустой! Убери!

Максим опустил ладонь на плечо Марте, и она почувствовала подступившую к горлу тошноту. Лучше бы ей положили туда гигантского слизняка. Парень заглянул сестре в лицо стеклянными глазами, затянутыми мутной поволокой, и вкрадчиво произнёс:

– Марта, мне нужны деньги. Понимаешь? Подыхаю я без бабок, позарез нужны! Слышишь, нет?

Наконец, Марта поняла, чем ещё пахло от Максима. Его рот источал зловонный запах трупного разложения.

Максим до боли сжал ей плечо:

– Не прикидывайся дурой. Я тебе верну, отвечаю. Попозже. Разгребусь маленько, и верну.

Он с силой встряхнул сестру. Несколько чёрных прядей упало ей на глаза.

– Ну, чё ты молчишь, овца? – зашипел Максим. – Зачем тебе бабки? Чего ты на них покупать собралась?

Горло сдавило от обиды, и Марта заплакала. Жутко хотелось раскачиваться, но рука Максима не позволяла. Девочка ещё крепче вцепилась в мягкую игрушку и протянула:

– Мм-м… М-м-м…

Максим ещё сильнее сдавил ей плечо.

– Ну, чё ты мычишь, дура?! Зачем такой долбанутой, как ты, деньги?

Изо рта просто жутко смердело. Пахло тленом. Пахло смертью. Он сгнивал заживо.

Максим так сильно стиснул пальцы, что из груди Марты вырвался стон боли.

– Тётка твоя такая же прибабахнутая, как и ты. Говори, где бабки, сучка мелкая! Говори!

Другой рукой Максим отвесил Марте звонкую пощёчину. Марта вскрикнула – больше от удивления, чем от боли – и упала спиной на кровать. Впервые в жизни к ней применяли физическую силу. Это было так унизительно, так аномально, что просто не верилось, что это происходит с ней всерьёз.

 Максим грубо схватил девочку за плечи и снова усадил перед собой.

– Говори! – вскричал он, буравя Марту суженными зрачками. – Где бабки сныкала, дрянь?! Я тебя убью!

Правую щёку обожгло, и Марта снова рухнула на кровать.

Интересно, откуда он узнал про деньги? Возможно, Катерина Андреевна подслушала их разговор с тётей, а потом передала сыну. Или сама тётя взболтнула. Она могла «отчебучить». «Марточка теперь купит себе носочки и тапочки, чтобы спокойно ходить по вашему гадюжнику.»

И ещё один вопрос беспокоил Марту, как заноза в пальце: если всё это в воображении, если сон, если иллюзия, то почему ей так больно, когда ладонь Максима касается её щеки?

 Максим вскочил на сестру сверху и принялся лупить её по лицу, пустив в ход обе руки:

– Говори! Говори! Говори!

Марта в ответ только повизгивала. Она бы и рада сказать – какие тут, к чёрту, деньги! – но как? Невидимый злодей снова зажал ей рот, и самое большее, на что она была способна – это мычать. К тому же, она понятия не имела, где припрятаны эти проклятые деньги.

– Говори! Говори!

В глазах поплыло: Марта теряла связь с реальностью. Теряла связь с нереальностью.

– Пропусти меня, женщина! – Виктор с жутким грохотом пробивался из ванной в коридор. – Пропусти, или я разобью тебе череп! Дай мне пройти!

– ГОВОРИ! ГОВОРИ! ГОВОРИ!

Поскорей бы отключиться. Забыться. Уйти.

Наконец, Максим выдохся. Тяжело отдуваясь, он присел на край кровати и утёр со лба испарину. Казалось, он потерял надежду выбить из сестры хоть что-то. А может, просто делал передышку перед вторым раундом – кто знает?

И тут внезапно произошло чудо! Рука Марты сама собой потянулась вверх – та самая, что сжимала выцветшего жёлтого зайчика с нерабочей пищалкой в пузе. Максим секунду смотрел на игрушку в недоумении, а потом схватил её и принялся внимательно изучать.

– Ах ты, хитрая пакость... – прошептал он, укладывая зайца животом на ладонь.

Сзади на шве имелась небольшая дырочка. Максим просунул туда указательный палец, пошевелил внутри. Лицо озарила костлявая улыбка.

– Ах ты, хитрая пакость…

К указательному пальцу присоединился большой. После некоторых манипуляций Максим извлёк из зайца деньги. Купюры были сложены вшестеро и напоминали размером почтовую марку. Максим жадно развернул их.

Квадратик состоял из двух купюр, при виде которых ожившее на время лицо Максима снова превратилось в посмертную маску.

– И это всё?! – прокричал он, впиваясь в Марту жуткими глазами. – Двадцать рублей? Это всё, на что расщедрилась твоя долбанутая тётка? Или там есть ещё?

– Мм-мм…

Максим просунул в дырочку на спине зайца пальцы второй руки и одним движением разорвал игрушку напополам. Наружу вывалился свалявшийся пожелтевший наполнитель, похожий на куриные потроха (Марте доводилось наблюдать, как мать потрошит курицу).