Андрей Бондаренко - Книжник. Сладкая месть

– Я есть – заблудиться, – немного смущаясь, сообщил Мюллер. – Совсем не знать, что делать дальше. Плохо очень.

– Где же ты, бедолага, заблудился?

– Я не знать. Здесь имеется…э-э-э, пруд с грязной водой. Очень плохо пахнуть…

Через пять-шесть минут выяснилось, что Томас приехал в Санкт-Петербург по туристской путёвке, с утра пораньше отправился – в составе большой группы соотечественников – на экскурсию в Царское Село, а потом случайно отбился от своих и потерялся.

«Скорее всего, сейчас он, дурилка импортная, находится в Пушкинском парке. Возле тамошних старинных прудов. Не хочется времени терять», – мысленно запечалился Мазур. – «Пожалуй, сделаем так. Пусть Петраков, шустрила хренов, подскочит и сопроводит чудаковатого интуриста в гостиницу. Ведь, Петраков хочет, чтобы его очередной фантастический роман напечатали уже в следующем месяце? Хочет. Вот, пусть и отрабатывает, морда торопливая…».

– Александэр? – слегка забеспокоился Мюллер. – Почему ты – молчать? Пропадать связь? Помехи?

– Здесь я, здесь, – бодро заверил Санька. – Просто думаю, как и чем помочь тебе.

– Я приезжать в Петербург – не только, как турист, – торопливо дополнил немец. – Но и по делу. По делу – к тебе, Александэр. Мой берлинский издатель очень интересоваться – твоими романами.

– Какими конкретно?

– Теми, которые – про древнюю Скандинавию.

– Всеми?

– Ага. Всеми.

Это в корне меняло дело. Быть известным и знаменитым российским писателем-фантастом, конечно, хорошо. Но выйти на настоящий европейский уровень – во сто пятьдесят крат – лучше и слаще. И по славе, и по уважению, и по деньгам.

– Я буду минут через сорок, – заверил Мазур. – Может, через пятьдесят. Стой возле пруда и никуда не отходи. Всё понял?

– Всё. Жду.

В этой части Пушкинского парка почти всегда было безлюдно, туристические асфальтовые дорожки проходили гораздо южнее.

Длинный крутой склон, несколько травянистых прудов, соединённых между собой узкими и мелкими протоками. Через протоки были переброшены древние, наполовину разрушенные мостики.

Возле дальнего хлипкого моста виднелись-наблюдались три неуклюжие фигурки.

«Как бы, часом, не нарваться на серьёзные неприятности», – машинально нащупывая ладонью в кармане пиджака баллончик с перцовым израильским газом, слегка забеспокоился Мазур. – «Надо быть начеку…».

Вообще-то, он был мастером различных восточных единоборств и даже имел чёрный пояс по карате-до, но, как говорится, предосторожность никогда не бывает излишней…

Томас Мюллер, из носа которого бойко капала розово-красная юшка, сидел на молоденькой парковой травке, безвольно разбросав длинные ноги в разные стороны, а над ним, состроив страхолюдные физиономии, нависали две личности бомжеватого вида.

– Ерунда свинячья, – насмешливо пробормотал Санька. – Ничего серьёзного. Впрочем, я, кажется, прибыл вовремя.

Бомжи опасливо обернулись на бормотание, и один из них – тот, что повыше – заявил:

– Мужик, это наша законная добыча! Мы подошли первыми…. Можно, конечно, подумать и о честной делёжке. Мы не жадные.

– Это хорошо и правильно, – подходя, язвительно хмыкнул Мазур. – Сам Господь Бог велел делиться с ближними…

Он, резко крутнувшись на месте, от души вмазал – каблуком ботинка – по наглой физиономии высокого бомжа.

– Ой!

Разворот, пирует, новый удар, правка – ребром ладони…

– Привет, Томас! – вежливо поздоровался Мазур.

– Это есть ты, Александэр? – бестолково завертел взлохмаченной белобрысой головой Мюллер.

– Я. Прибыл то твоему телефонному звонку. Причём, без задержек и проволочек.

– Извини. Но ничего не видеть. Мои очки…

– Вот, держи. Валялись на траве.

– Спасибо большое. Я есть – твой должник.

– Не за что, – холодно улыбнулся Санька. – Долг, как известно, красен щедрым платежом. Не более того.

– О, да. Конечно. Я воль…

– Перестань, пожалуйста. Я просто пошутил. Давай руку, друг! Помогу подняться.

Встав на ноги, Мюллер забеспокоился:

– Дорогой Александэр, а эти люди? Они лежать – совсем неподвижно. Может, надо – вызывать врача?

– Не надо, – заверил Мазур. – Эти два бомжа скоро придут в себя. Минут через семь-десять. Не стоит беспокоиться.

– Два – кто?

– Клошара. Они, сволочи грязные, очень живучие. Почти как бездомные кошки.

– А, кажется, понимать…

– Бомжи что-нибудь отобрали у тебя?

– Нет, не успевать.

– Тем не менее, проверь. Никогда не стоит избыточно доверять первым ощущениям.

Тщательно проверив содержимое собственных карманов, Мюллер подтвердил:

– Всё есть на месте.

– Отлично. Тогда – за мной!

– Куда, Александэр?

– К машине, естественно.

Подойдя к автомобилю, Мазур выругался:

– Так его и растак!

– Что есть случиться? – забеспокоился немец.

– Номера скрутили. Так его и разэтак!

– Зачем – скрутили?

– А, Бог его знает! – рассердился Санька. – Россия-матушка, понимаешь. Тут – всегда и везде – надо держать ухо востро и ожидать самых разнообразных пакостей. Такая, вот, ярко-выраженная национальная особенность.

– Сейчас будем – вызывать полиция?

– Обойдёмся. Усаживайся. Поедем.

– А, разве, так можно?

– Считай, что можно. Россия, как-никак. Типа – безграничная свобода и истинная демократия. Были бы деньги в кошелке. Ремень пристегни…. Ну, куда тебя везти, друг? В какую гостиницу?

– А, если немного подождать с гостиницей…, – замялся Мюллер.

– Толком говори. Не ходи, коллега, вокруг да около.

– Мне тут нужно…. Девушка одна – недалеко жить. По Интернету познакомиться. Я поэтому и есть – немного заблудиться…

– Блин горелый! – от души возмутился Мазур. – То одно, то другое. Сперва дай воды напиться, потом – ночевать пусти…. Ну, говори адрес. Так и быть, помогу.

– Вот, здесь, – Томас торопливо достал из нагрудного кармана пиджака мятый лист бумаги. – Проезжать город Пушкин. Поворачивать направо. Там будет садо…. Как это будет по-русски?

– Садоводство.

– Да, садоводство. Пятая улица – поворот направо. Шестой дом слева. Очень надо.

– Ладно, довезу, – вздохнул Санька. – Тут, в общем-то, недалеко.

– Спасибо. А потом – говорить про берлинское издательство.

– Поговорим. Причём, с удовольствием.

«Мазда» неторопливо ехала по кривой узкой улочке.

«Очень старое садоводство», – отметил про себя Мазур. – «Домики маленькие и ветхие. Зато яблони, сливы и вишни – высоченные. Вся обочина заросла одичавшими кустами смороды, малины и крыжовника…».