Евгений Дембский - Флэшбэк

Снова подойдя к двери, я резко рванул ее на себя и столь же энергично захлопнул.

— Эй! Есть тут кто? Шеф! — крикнул я. Щелкнула ручка, и в контору вбежал тот, кого я

только что видел спящим.

— Айвор Паунси? — спросил я.

— Да… — Он был явно удивлен при виде потенциального клиента. — Слушаю вас?

— Флаер на семь дней?

Он схватился за волосы на затылке и резко дернул, затем вытянул губы и некоторое время думал.

— Увы… — наконец выдавил он. — Сейчас ничем не могу помочь… — В голосе его слышалось явное сожаление.

Я не замедлил воспользоваться его замешательством.

— Если бы не левый товар, ты бы давно уже разбогател. Причем совершенно честным способом. Разве не так? — Я театрально подмигнул.

Он повел себя столь же театрально: сперва прищурился, потом окинул меня тяжелым, по его мнению, взглядом и презрительно выпятил губы.

— Немедленно убирайтесь! — рявкнул он.

Мое сердце радостно забилось. Его правая рука чуть передвинулась. Моя же потянулась к носу, который я начал чесать указательным пальцем. Некоторое время мы смотрели друг на друга, наконец Паунси не выдержал:

— Вон отсюда! И бегом! — заорал он.

Я расхохотался — настолько презрительно, насколько это было возможно. Рванув ящик стола, он неуклюже вытащил из него «том».

— Тоже мне — профессионалы… Любой, кто имеет хоть какое-то понятие об оружии, называет это устройство «том-металлолом»… Его ненадежность превышает сто процентов…

Паунси мне не поверил. Быстро щелкнув предохранителем, он выстрелил мне в живот. Меня аж скрутило со смеху.

— Но на всякий случай… — с трудом выговорил я, — я вынул патроны.

Он замахнулся и швырнул в меня этим куском железа. Я не успел уклониться, бок заболел от удара, но сердце снова радостно забилось. Айвор Паунси прыгнул ко мне, пытаясь с разбегу нанести некое подобие прямого справа. Без особых усилий отодвинув его кулак от своего лица, я с размаху ударил его в грудь. Он застонал и отшатнулся, но от своих намерений не отказался. Встав в стойку, он посмотрел на мой живот. Я подождал, пока он замахнется для пинка, развернулся, словно тореадор, и не слишком сильно стукнул его по носу. Затем блокировал хук слева (если это молено было так назвать) и двинул его в живот, после чего еще успел добавить коленом в пах. Я слегка отодвинулся, чтобы он не порвал на мне одежду, оседая на пол, и закурил. Прежде чем он со стоном поднялся с пола, я успел вдоль и поперек изучить календарь.

— В чем дело? — простонал он. — Что тебе надо?

— Мы уже на «ты»? — удивился я.

Он переместился к столу и с нескрываемым облегчением на лице оперся о него задом. Я шмыгнул носом.

— Ну, так чего вам надо?

— Калп Манктелоу… — сказал я, внимательно глядя ему в глаза. — Это ведь твой дружок, верно?

Он искренне удивился. И перепугался.

— Да я его уже несколько лет не видел!.. — возмущенно ответил он. — Да и вообще, я только однажды выпил с ним водки, и еще в другой раз мы немного поболтали. У меня не было для него работы. И все…

С сожалением покачав головой, я бросил на пол наполовину выкуренную сигарету и раздавил ее носком ботинка. Паунси слегка выпрямился и неожиданно швырнул в меня стаканом с остатками холодного чая. На этот раз он угодил мне в локоть, и это было не слишком приятно. Сразу лее после броска он снова шагнул вперед, на этот раз пытаясь поступить более здраво. Не слишком убедительный удар пришелся мне в живот, мне удалось дважды ответить ударами в лицо, один раз под глаз, другой в губы. Чуть сильнее прежнего я пнул его в пах и, чтобы зря его не уродовать, завершил серию резким ударом в подбородок. Он беспомощно раскинул руки, ноги его подогнулись, и он рухнул на пол.

Я тщательно обследовал стол, а затем перешел в спальню. Там тоже не оказалось ничего интересного. Достав из багажника «бастаада» моток веревки — Пима была права, — я привязал Паунси к стулу, вытянув его руки на крышке стола, после чего слегка подстроил телескоп и установил его на штативе. Затем закурил и принес из ванной кружку холодной воды. Реакция Паунси была вполне адекватной. Дождавшись, когда он окончательно придет в себя, я переставил принесенный из спальни стул так, чтобы он меня видел, и сказал:

— Слушай меня, и желательно внимательнее. Я хочу знать, кто и зачем нанял с твоей помощью Манктелоу. Раз! — Я поднял указательный палец. — Два — когда это было. Три — подробности. И чем больше, тем лучше. Все. Посмотри налево… — а когда он бросил туда взгляд и увидел установленный на штативе телескоп и поднимающийся от прожженной крышки стола дымок, я закончил: — Эта белая точка через минуту доберется до твоей руки и начнет по ней путешествовать, оставляя весьма заметный след. И это только начало. Короче говоря, здесь не останется камня на камне; я уже знаю, где ты хранишь канистры с топливом, и сровняю с землей твое убогое заведение. От тебя тоже мало что останется. Даю слово! Я должен выйти отсюда с необходимыми мне сведениями, и я выйду. А тебе выходить не обязательно. Все ясно?

Паунси дернулся, однако поза, в которой он пребывал, давала не слишком много возможностей для сопротивления. Повернув голову, он посмотрел на телескоп. Короткая дорожка черного обугленного пластика уже почти касалась его руки.

Я не слишком изящно зевнул и потер лоб. Чувствуя на себе испуганный взгляд пленника, я примерился к телефону. Провод был достаточно длинным, так что я не стал его обрывать, а просто запустил аппаратом в стекло. Когда оно разлетелось вдребезги и наступила тишина, я объяснил:

— Здесь будет сильно вонять. Немного свежего воздуха нам не помешает. Есть у тебя чего-нибудь выпить?

Предоставив ему возможность наедине с собой изрыгать самые изощренные ругательства, я достал из холодильника в машине две банки пива; одну выпил сразу, а со второй в руке вернулся в контору Паунси. Он дернулся, пытаясь отодвинуть руку от пятнышка сфокусированного солнца. Пока что ему удавалось это сделать ценой врезавшихся в запястья пут. Я небрежным движением открыл банку.

— Я же уже говорил, — простонал он. — Я его несколько лет не видел, это правда. Меня спрашивали о нем из полиции, дней пять назад. Я все им сказал. Все… Гос-с-споди!..

Жар коснулся его руки. Я глотнул из банки и снова зевнул.

— Отпусти меня! — завопил он. — Садист!

— Ну?! — прорычал я, вскакивая со стула. — Только еще раз попробуй сказать!

Он замолчал, вернее, застонал. Я видел, что нацеленное на крышку стола пятнышко жара расползлось на его руке и, собственно, не причиняет ему боли. Тем не менее он скулил совершенно искренне. Я отхлебнул пива.

— Не знаю, — выдавил он сквозь сжатые зубы. — Ничего не знаю. Не видел я этого придурка… Даже полиция мне поверила.