Евгений Сухов - Режимный апокалипсис

— Все может быть… Усилить подступы к порту. Пусть ждут гостей! — распорядился Покровский.

— Примем все нужные меры, товарищ подполковник, можете не сомневаться. Уверен, что полиция уже выдвинула туда свои заслоны.

Глава 4. Светящиеся осколки, или Букетик гвоздик

23 июля, поселок Юрьевский

В расположение вернулись вечером. Вдалеке были видны залесенные холмы, подсвеченные багрянцем заходящего солнца, а сгущавшаяся темень поспешно заполняла просветы между домами, выкрашенными белым.

У самых ворот колонии Покровский попросил остановить машину.

— Думаю, на сегодня хватит. Гостиница в поселке есть?

— Есть небольшая, — ответил Евдокимов, — но я бы порекомендовал частный сектор. Там как-то подушевнее, что ли, да и еда домашняя.

— Пусть будет так, — кивнул Афанасий. — У вас на примете что-нибудь имеется?

— Имеется… Определю вас к одной хозяйке. Готовит хорошо, так что в обиде не будете.

— Хорошо, — легко согласился Покровский.

— Сейчас я ей позвоню… — Вытащив телефон, полковник набрал номер: — Вот что, Кристина, я тебе тут постояльца нашел… Ненадолго, ты его не обижай… Хорошо, договорились. Скоро подъедем. Вот и все, — сунул он трубку в карман.

— Мне еще нужны личные дела беглецов.

— Обычно материалы мы на руки не даем… — несколько замялся Евдокимов. — Но ради такого случая сделаю исключение. Дежурный! — подозвал он капитана, стоявшего у ворот.

— Да, товарищ полковник, — подскочил скуластый капитан.

— Егор, принеси личные дела «побегушников», — попросил Евдокимов и, заметив недоуменный взгляд дежурного, чуть тише добавил: — Так нужно. Только давай по-быстрому!

— Есть! — Четко развернувшись, капитан заторопился к воротам.

Через несколько минут столь же поспешно он вышел с большой черной сумкой, застегнутой на молнию.

— Вам шифровка, товарищ подполковник.

— Хорошо. Давай сюда… А где документы?

— Вот здесь, — протянул он полковнику портфель.

— Поймите меня правильно, товарищ подполковник, мне бы расписку, — несколько смущенно проговорил тот.

— Будет вам расписка, — ответил, улыбаясь, Афанасий. Подняв портфель, он вытащил из него лист бумаги и быстро набросал на нем несколько строчек. — Возьмите. Так сойдет?

Прочитав написанное, Евдокимов удовлетворенно кивнул:

— То, что нужно. Теперь документы на несколько дней ваши… А сейчас я вас отвезу на ночлег. — Громко хлопнув дверцей, он завел двигатель. — Здесь недалеко, не заметите, как подъедем.

Сгустившаяся ночь плотно окутала поселок, спрятав от взора даже близлежащие дома, только в некоторых из них горел свет, бросая тусклые отблески на ухоженные палисадники. Видно, здесь привыкли ложиться рано. Иной раз вспышки далекого вулкана красными сполохами освещали краешек поселка, и тогда Покровский понимал, что они все еще едут по главной улице.

— Приехали, — подрулил Евдокимов к каменному дому из белого кирпича. — Кристина!

На крыльце вспыхнул свет, и Покровский увидел высокую худощавую привлекательную женщину лет тридцати.

— Принимай постояльца.

Афанасий вышел из машины, подхватив с собой портфель и сумку.

— Ладно, до завтра!

Позади раздалось урчание двигателя отъезжающей машины, и он остался наедине с женщиной.

— Пойдемте, я вам покажу вашу комнату, — приветливо улыбнулась хозяйка.

— Не возражаю.

Прошли в ярко освещенные комнаты: опрятные, уютные, будто с картинки. Такой порядок могут создать только умелые женские руки.

— Ваша комната вот эта, — толкнула она дверь, показав небольшую комнату с диваном и письменным столом у самого окна. — Подходит?

— Вполне, — ответил Покровский и вдруг почувствовал, что невероятно устал. Самое время завалиться на диван и проспать до обеда. Длинный, однако, выдался денек! — Уверен, что мне здесь будет хорошо.

Хозяйка ушла, мягко прикрыв за собой дверь. Афанасий прочитал шифровку и крепко задумался. Вот, значит, оно как… А затем принялся за изучение личных дел беглецов. Как следовало из материалов, все трое проживали в поселке Бурнашево во Владимирской области и проходили по одному делу — убийство: статья 105, часть 2. Хотя в этом деле не все было однозначно. Как выяснилось в результате следствия, убитый отбывал ранее срок за изнасилование, проживал в соседней районе, и в Бурнашево приехал на заработки. Однажды, подвыпив, он едва не изнасиловал сына хозяйки. Мальчик оказал сопротивление и был ранен ножом. В это время у нее гостил брат, Николай Прохоров, служивший в торговом флоте на Балтике помощником капитана. Услышав крики в сарае, он выскочил во двор и отбил мальчика у насильника. В этот же день, поздно вечером, педофила нашли повешенным в лесу. Преступление, возможно, удалось бы скрыть, потому что к стволу дерева была прикреплена посмертная записка с покаянием, в которой он просил никого не винить в своей смерти. Однако в дело вмешался случайный свидетель, видевший, как Прохоров Николай вместе со своими приятелями, Аркадием Денисовым и Петром Журавлевым, затягивали на шее насильника веревку. Когда их арестовывали, Прохоров настаивал, что это было не убийство, а казнь. На защиту убийц поднялся весь поселок, и полиции пришлось увозить их глубокой ночью, во избежание столкновений с местным населением.

После суда их втроем отправили отбывать срок в одну колонию «строгого режима», где сидели первоходки. Подобная удача случается редко, так что в колонии они держались вместе, и последние шесть лет, освоив профессию столяра, сколачивали в промзоне срубы.

Самый старший, тридцатипятилетний Прохоров Николай, вне всякого сомнения был у них лидером. После окончания школы окончил Санкт-Петербургский военно-морской институт и служил на Балтийском флоте. Из училища и из мест службы получил самые лестные характеристики, за которые можно было вполне представить к награде. Особо выделялись его старательность, умение находить компромиссы и недюжинная воля. В общем, все то, что требуется для настоящего командира.

Парень был сфотографирован в рост. Лицо открытое, простое, без каких-то особых примет: светло-голубые глаза, в глубине которых пряталась легкая смешинка, смотрели прямо в объектив, нос с легкой горбинкой, как после перелома, губы полноватые, придававшие ему добродушный вид.

А в целом обыкновенное славянское лицо, какое можно встретить и в винном магазине, высматривающее выпивку попроще и подешевле, и в столичном офисе в центре Москвы за длинным директорским столом. Такой человек с его организаторскими способностями мог заполучить у судьбы гораздо больше, чем сидеть за колючей проволокой и тесать срубы неведомым заказчикам.