Курсант: Спецотдел МВД СССР - Рафаэль Дамиров
— Гордый какой нашелся! — из кухни выглянула мать. — Только о себе и думаешь. А у тебя семья вообще-то. Что плохого, если тебе помогут? Правильно сынок предложил.
— Молчи, женщина, — улыбнулся отец. — Мужики сами разберутся. На той неделе на завод схожу. Может, там клерки нужны. В кадры или еще куда.
— Уже месяц ты туда идешь, — мать уткнула руки в бока. — Только я сомневаюсь, что платить будут там больше, чем кочегару. Ну хоть стирки меньше будет и дымом от тебя не будет нести. Вот, чтобы в понедельник и сходил. Ясно?
Назидательное выражение лица матери сменилось на улыбку:
— Садись, сынок, за стол.
Она снова скрылась на кухне, а отец, опустив глаза, подошел ко мне поближе и вполголоса проговорил:
— Слушай, Андрюш. Может, она и права? Как-то несподручно мне уголь таскать, когда я раньше в галстуке ходил и не руками, а головой работал. Ладно, убедил. Поговори с Гошей. За всю жизнь я на велосипед только и заработал. Чувствую, менять надо что-то в жизни…
— Конечно, поговорю. Завтра же. Мы с Соней в ресторан “Октябрь” идем. Он каждый вечер там.
— Каждый день в ресторане, — вздохнул отец. — Живут же люди…
***
Увольнительные выходные пролетели как один миг. За это время мне надо было успеть повидаться с родителями, с Соней и друзьями. Еще и Олежку навестить. В общем, разрывался как мог.
Трошкин и Быков даже на меня немного обиделись — на встречу с друзьями я смог выкроить всего несколько часов. Только Погодин ничего мне по этому поводу не высказал, он, как человек служивый, все понимал.
У него и самого теперь времени было в обрез. После работы в группе Горохова начальство, наконец, его приметило и нагрузило по полной настоящей работой, освободив от обязанностей “секретарши”.
— Спасибо тебе, Андрюха, что в люди помог мне выбиться, — с усмешкой сказал он мне при встрече, — вот только без выходных теперь иногда вкалываю. Особенно когда закрытие месяца или квартала, а спрашивают с меня как с целого капитана. Знаешь, я уже начинаю скучать по бумажкам.
Но по глазам было понятно, что это только для разговора сказано — взгляд у него теперь был куда увереннее и острее. Приятно смотреть.
— Не ной, Федя, — похлопал я друга по плечу. — Ты знал, куда идешь. Даст Бог, скоро напарниками с тобой будем. Отучусь и в УВД наш по распределению приду.
— Так иди уже сейчас! В вашей школе, конечно, оперативников готовят, но ты сам кого хочешь научить можешь. Тяжко мне без тебя. Думать много приходится.
— Думай, Федя, думай. Я всегда в тебя верил. А без диплома мне дороги нет. Второй Горохов в ближайшее время вряд ли в Новоульяновске предвидится. Если только еще один маньяк не заведется. Тьфу-тьфу…
— Я и так много думаю в последнее время. А скоро за троих пахать придется. Разнарядка в управление пришла. Тридцать человек забирают на месяц в Москву летом. Олимпиаду охранять, чтоб ей пусто было. И соревнований-то на две недели с хвостом, но забирают на месяц. Сказали, что милиционеров учить будут с иностранцами управляться. А что там уметь? Хау дую ду и гудбай. И вместо “С новым годом” — ”С Рождеством” говорить. Хотя какое рождество летом? Вот… Всего-то два слова надо выучить. А вообще, если иностранцы к нам едут, пускай сами русский учат. На нем полмира говорит как-никак.
— Ну это ты, Федя загнул. По территории мы конечно, почти полмира, а вот по численности населения — буржуйский английский сейчас в почете. Это еще скажи спасибо, что китайцев пока мало. Чувствую, скоро все китайский язык будем учить.
— Не-е… Китайцы, хоть и коммунисты, но страна у них отсталая. Технологий нет и промышленность зачаточная. Рис да бананы. Не думаю, что когда-нибудь это изменится. Если только СССР не поможет. Да фиг с ними, с китайцами. Я тут одно дело хитрое раскрыл, — Федя вдруг выпучил глаза. — Представляешь! Квартира сгорела у директора мясокомбината. Похоже было на несчастный случай. Будто проводку замкнуло. Только наблюдалась одна интересная нестыковочка. Пожарным, чтобы в квартиру попасть, пришлось дверь выбить, хозяева не смогли отпереть. Потому как в замочной скважине спичка обломанная засела. Как специально, чтобы дверь было не открыть — уже после того, как загорится.
— Ну, может, дети нахулиганили, — пожал плечами я. — И спичку сунули в замок.
— Вот и все так подумали, — кивнул Федя, радостный, что я тоже сейчас “как все”, а он этот клубок распутал. — Но ты сам меня учил, что совпадений не бывает. Пожар и спичка в замке в один день. Очень странно, да?
— Согласен, — кивнул я, — Чаю еще?
— Не, спасибо, — Федя гостил у меня в общаге и поглядывал на наручные часы, так как я сразу его предупредил, что скоро будет смена караула (ждал в гости Соню).
— Замок тот на экспертизу забрали. Я Вите Драгунову весь мозг вынес, чтобы он быстрее трасологию провел. Но она ничего не дала. Витя сказал, что замок посторонним предметом не отпирался. Никаких следов отмычек в канале скважины для ключа не обнаружил. Стало быть, в квартиру никто не проникал, и поджог, вроде бы, отметаем. По этому материалу следователь даже отказной готовился состряпать, мол, нет признаков состава преступления. Но меня червячок грыз.
Федя даже сделал паузу — для пущей важности, чтобы насладиться моментом.
— Кто-то же эту спичку засунул в скважину. Но кто и зачем? И где второй обломок от спички? В подъезде после пожарных, как после бомбежки. Но я все внимательно осмотрел. Не было обломка спички нигде. Как ты и учил, чуть ли не с лупой осматривал каждый квадратный сантиметр.
— Что-то не припомню, чтобы учил тебя по полу ползать, — улыбнулся я. — Это прерогатива криминалистов.
— Ага, рассказывай. Сколько раз видел, как ты, пуще заправского эксперта, словно ищейка, на месте происшествия рыскаешь и каждую мелочь подмечаешь. Вот и я подъезд обшарил. Сверху донизу, но не было обломка.
— И что?
— А то, — Федя еще больше засиял, радуясь, что я до сих пор не понял, где собака зарыта. — Значит, кто-то фрагмент этой спички с собой унес.
— Зачем?
— Это уже другой вопрос, самое главное — “кто”. Стал я тогда всех соседей опрашивать, мол, не видели ли кого-то чужих в подъезде. Но бестолку. Правда, бабулька одна сказала, что через стенку слышала, как потерпевший недавно с женой ругался, кричал сильно, и посуда билась.
