Труфальдино (СИ) - Путилов Роман Феликсович
Очевидно, последняя любовь бывшего генерального директора немного попутала берега и ее надо ставить на место.
— И я вас рад видеть, Алевтина Николаевна. — я взял ведущего инженера группы связи и чуть отодвинул ее от окна, в котором было видно, что по огромному заводскому двору, между безликих громадин цехов, бестолково мечутся две знакомые мне человеческие фигуры, Паткуля и вредного Володи…
— И поверьте мне…- я уставился на аппетитную грудь ведущего инженера: — О чем это я… Ах да, мне директор поручил, кроме всего прочего, очередь на жилье на предприятии вести, документы там, основания, туда –сюда, ну вы понимаете? Так вот, поднял я документы по заселению в новом доме и у меня возникло несколько вопросов.
Я с грустной улыбкой глядел в глаза женщины, чье лицо стремительно бледнело, становясь одним тоном с ее белоснежной, расстегнутой на две пуговки, блузкой. Злобы, ненависти в глазах женщины уже не было, был один только страх.
Глава 8
Глава восьмая. Белка в колесе.
Апрель одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
— Так, девочки, идите покурите…- на терпящим возражений голосом проговорила Алевтина Николаевна.
— Аля, да мы… — очевидно товарки хотели рассказать главной связистки предприятия о том, что они, да за нее, да как дадут мне по щам.
— Идите, я сказала!
Мимо меня пронеслись две тетки, сжимая в руке верхнюю одежду.
— Так, на сто вы намекаете…
— Да я не намекаю, а говорю прямо — при проверке документов, предоставленных очередниками перед распределением квартир в построенном объединением доме выявлен ряд сомнительных документов, в том числе одна справочка о пожаре. А понимаю, что кому-то было легко договориться с начальником пожарной части номер шесть о том, чтобы вместо номера тридцать шесть по улице Бронеходчиков в справку о пожаре вписали дом тридцать восемь по этой же улице. Всего лишь маленькая описочка, правда, Алевтина Николаевна? И я понимаю, что мой предшественник очень вовремя отвернулся, когда вы эту справку принесли.
— И что теперь будет? — женщина почти упала на стул, глядя на меня с отчаянием.
— Ну, тут два варианта. Или я сейчас бегу рассказывать о своем чудесном открытии, и кого-то очень быстро выселяют из бесплатно, но абсолютно необоснованно полученной трехкомнатной, улучшенной планировки, квартиры, и даже, возможно начинают бить, или…
— Или? — Алевтина скривилась как от зубной боли, представив, как ее, по пути в столовую, бьют по лицу не получившие квартир тетки-изолировщицы.
— Или я делаю вид, что ничего не видел, ведь мы можем делать маленькие послабления своим друзьям, правда? Мы же с вами лучшие друзья, Алевтина Николаевна.
Алевтина так часто закивала своей головой, что я испугался, что она оторвется.
— Только, Аля, ты одно запомни — по квартире срок исковой давности не три года, а десять лет (маленько приврал я) и, если я узнаю, что ты в отличии от меня только изображаешь дружбу между нами, то нашей дружбе конец, раз и навсегда. Ты меня поняла?
Алевтина еще раз представила перспективу потерять дружбу со мной — выселение из квартиры, увольнение от должности, поиски работы, куда как затруднительные, при наличии среднего специального образования и ничем не подтвержденной инженерной должности и стала горячо уверять меня, что дружба между нами теперь, как нерушимая гранитная скала.
— Раз мы с тобой такие друзья, Аля, кстати, я теперь для тебя просто Паша, то расскажи мне по-дружески что-нибудь занимательное вот про этих людей. — я пододвинул одной из самых информированных женщин на предприятии короткий список фигурантов.
— Но, Паша…
— Аля, уверяю, все что ты будешь мне рассказывать по дружбе, останется, исключительно, между нами.
— Ладно…друг. — Алевтина Николаевна подошла к двери, поплотнее прикрыла, а потом, подумав, заперла на замок: — Хотел услышать — слушай.
Выйдя от моей новой лучшей подруги примерно через час я улыбнулся злобно смотрящим на меня ее подчиненным, которые уже исстрадались, сидя в курилке, и ожидая, когда грозная начальница разрешит им вернутся, и двинулся на выход с заводской территории. Капитану Паткулю я решил звонить из защищенного места — своего служебного кабинета в подвале Дорожного РОВД.
— Доброго дня, Альберт Михайлович. — мой голос был просто переполнен доброжелательностью: — Так у нас с вами и не получилось побеседовать…
— Ты что, придурок! — капитан Паткуль сорвался на визг: — Ты с нами поиграть в прятки решил⁈ Я сейчас тебя в розыск выставлю и кранты тебе…
Это уже было нежелательным моментом. Как только рьяный капитан попытается установить мои полные данные, чтобы затем выставить в оперативный розыск, моя конспирация накроется медным тазом — барышня из адресного бюро заявит, что такой человек по учетам не значится, тот начнет копать и может докопаться, кто я есть такой на самом деле…
— Альберт Михайлович, давайте горячку пороть не будем, хорошо? Как я понимаю, вы еще у дежурного или своего начальника, как там у вас положено, материалы и заявления, вчера вам отписанные не получали?
— Тебе какое дело? — буркнул, снизив накал на два тона, коллега.
— Просто сходите и получите бумаги, а я получу заключение в травмпункте о побоях, которые мне нанес ваш активный подчиненный и еще раз вам позвоню. Кстати, показания свидетелей, как вы меня волокли по лестнице и били по ребрам, хотя я не сопротивлялся, у меня с собой. Не прощаюсь. — я положил трубку.
Написав несколько свежих бумаг в находящихся в моем производстве оперативных дел, я вновь взял телефонную трубку.
Судя по странному зуммеру сигнала вызова, мои коллеги подсуетились и установили аппарат с определителем номера. После нескольких гудков, полюбовавшись на абракадабру, высветившуюся на дисплее аппарата АОН, мне решили ответить.
— Слушаю. — ответил Паткуль.
— Прочитали бумаги?
— Да, конечно прочитали, приезжайте к нам, все вопросы решим. — жизнерадостно ответил мне собеседник, который явно врал. Прочитать пятьдесят страниц документов, самое главное, относящихся к, абсолютно незнакомому милицейским операм, гражданскому праву — надо быть продвинутым юристом, к которым капитана Паткуля я не относил.
— Не, я к вам не поеду. Меня сейчас в больницу оформляют, по причине полученных от вашего подручного побоев — ребра, знаете ли, поломались и кровь в моче…- вдохновенно врал я: — И оттуда я прокурору заявление напишу, с вопросом — почему сотрудники милиции так рьяно защищают жулика Кошкина… Единственный выход для вас — быстрее передавать материалы в следствие и перестать меня разыскивать — нет у меня желания с вами встречаться…
Судя по звукам, доносящимся из телефонной трубки, Паткуль ругал Володю за чересчур тяжелую руку. Решив, что не стоит мешать милым бранится, я разорвал разговор, но телефон тут же разорвался громкой трелью. Первой мыслью моей было, что АОН на аппарате милиционеров оказался все-таки качественный, и они смогли определить мой рабочий телефонный номер, висящий на одной милицейской сети с их аппаратом. Я задумчиво подержал руку на трубкой, но решил ответить.
— Привет, надо встретится. — в трубке раздался резкий, отрывистый голос Аллы Петровны, моей бывшей вино-водочной королевы.
— Говори, куда подъехать. — проявил я покладистость.
— Давай там, где мы с тобой в первый раз встречались. В четыре часа сможешь подъехать?
— Если ненадолго, то да.
— Тогда до встречи. — моя собеседница положила трубку, и я вновь погрузился в кипу бумаг, которые двумя огромными стопками придавили мой стол.
Кафе, где мы с Аллой встречались несколько раз, за прошедшие годы ничуть не изменились, только у буфетчиц улыбки при появлении посетителей стали более искренние, да барная стойка заполнилась более яркими бутылками, что хлынули в свободную Россию из всех темных углов Европы.
Как только я присел за столик в знакомом мне закутке, как молодая, симпатичная официантка поставила передо мной чашку кофе и тарелку с бутербродами. Я благодарно кивнул Алле, сидящей за столиком:
