Чуть короче жизни - Алина Николаевна Болото
Поливанцев выскочил из машины, представился Вольфу и Элен, распахнул перед дамами дверцу автомобиля.
– Что-то наши дороги сегодня то и дело пересекаются! – сказал Жене Зимин, внимательно разглядывая ее спутницу. – Вы не будете возражать, если я сегодня вновь буду у вас обедать, вместе с Егор Дмитриевичем? Надежда Никитична его пригласила, а я просил его подвезти меня вечером до Улатина.
Женя не возражала, хотя она терпеть не могла белобрысого Егор Дмитриевича с его бесконечными разговорами о хозяйстве, а сам Зимин нравился ей еще меньше. Но у маменьки с Поливанцевым были дела, а имение и так переживало не лучшие свои времена.
32
Автомобиль бодренько запрыгал по проселочной дороге, но Женя перехватила слегка озабоченный взгляд Вольфа, брошенный им на заднее колесо. Бусик упорно спал, а Элен беззаботно наслаждалась поездкой.
Между тем погода постепенно испортилась. Огромная сизая туча заняла полнеба. Хотя из-за нее все еще пробивались косые солнечные лучи, из тучи внезапно сыпанул крупный «грибной» дождь и застучал, прибивая пыль, по проселочной дороге.
Поливанцев прибавил скорость. «Роллс-ройс», припадая на рессорах, понесся еще быстрее. Вдруг что-то хлопнуло! Над радиатором взвилось облачко пара, и машина пошла юзом.
Девушки одновременно вскрикнули, Вольф обхватил их обеих за плечи, накрывая собой и прижимая к сидению. Зимин выхватил из-за пазухи пистолет.
Машина съехала с дороги, подпрыгивая, проехала на картофельное поле и замерла. Несколько секунд было тихо, потом Поливанцев с трудом оторвался от рулевого колеса, в которое его впечатало грудью, и застонал: «Мои ребра!» Зимин быстро огляделся, и спрятал пистолет.
Машина стояла посреди поля, сверху капал дождь, и до имения оставалось чуть меньше версты. Когда прошел первый испуг, Женя почувствовала, как болит плечо, в которое вцепился Вольф, и поняла, что этот наглец едва ли не сидит у девушек на коленях. Она сердито освободилась. Вольф отстранился, отпуская ее и Элен, и только теперь Женя увидела, что обе дверцы машины распахнуты. Если бы не Вольф, кто-то непременно вывалился бы, пока машина подпрыгивала на ухабах и рытвинах картофельного поля. Бусик, в полуобморочном состоянии, теперь крепко держался хвостом за шею Вольфа и жалобно закатывал глазки.
Все еще хватаясь за ушибленные ребра, Поливанцев выполз из машины, одной рукой открыл капот и застыл с выражением величайшей скорби на лице. К нему подошли Зимин и Вольф, обменялись негромкими замечаниями, из которых Женя поняла, что домой возвращаться все-таки придется пешком.
33
Женя и Элен выбрались из «роллс-ройса», выразили сочувствие пострадавшему владельцу, и не спеша побрели к дороге. Через пару шагов их догнал Вольф, а за ним и Зимин.
– Боюсь, сегодняшний визит к вам не состоится. Я направлю кого-то в помощь Егор Дмитриевичу, а сам вынужден буду отправиться в город немедленно, чтобы успеть добраться до темноты.
Женя рассеянно стерла с лица дождевые капли (Внезапно начавшийся дождь так же внезапно и закончился).
– А что, Юрий Викторович, вы всегда собой оружие носите? – спросила она Зимина.
– В уезде народ шалит, – спокойно сказал. – На Стержинском тракте опять купца зарезали. Хоть брать с меня особо и нечего, но езжу я много, и лихих людей остерегаюсь.
Припавший к Вольфу Бусик постепенно осмелел, разжал кольцо хвоста и ловко, как кошка, перескочил к Жене. Элен заинтересовалась ожившей «горжеткой», и несколько минут Женя пересказывала историю своего нового приобретения.
34
Вдали уже темнели деревья Арсеньевского парка. Минут через десять путники вошли его запущенную часть, густо поросшую кустами бузины и сирени. Хоть до пруда было еще далековато, откуда-то явственно тянуло сыростью.
Пожелавшая сократить дорогу Женя в какой-то момент даже заколебалась в выборе направления, но Вольф решительно шагнул в заросли, и Элен потянула сестру за ним.
– У него на жилье нюх! – пояснила она Жене. – Не бойся, сейчас выйдем к усадьбе.
Но они вышли не к усадьбе (до которой было еще достаточно далеко). Шедший впереди Вольф внезапно остановился (так что барышни едва не ткнулись ему в спину) и пробормотал что-то не по-русски. Судя по интонации – ругательство.
На небольшой поляне, среди влажных от недавнего дождя кустов, Женя увидела весьма живописную компанию. Человек пять бродяг с синюшными испитыми лицами: расположились на траве в самых небрежных позах. Рваное тряпье едва державшееся у них на плечах, постеснялся бы назвать одеждой даже деревенский дурачок Авоська.
– Я слегка устал от проблем! Элен, вы бы умерили свой пыл, что ли! – сказал Вольф уже по-русски.
– Пора бы уже привыкнуть! – вполголоса ответила девушка. – Да ничего не случится, мы просто пройдем: и все!
Она шагнула вперед, но один из бродяг, вскочив, преградил ей путь.
– А ну, глянь, робя, какая краля! – он протянул было руку, но Элен стукнула его по руке и отскочила в сторону, Вольф ударом кулака тут же отправил неудачника наземь, а Зимин выхватил пистолет и направил его на остальных.
– Перестреляю, как собак! – предупредил он приятелей пострадавшего. Но тут, лежащий на земле человек сзади схватил Зимина за ноги и рванул на себя. Зимин покачнулся, неловко взмахнул руками, пистолет выстрелил, но пуля ушла в небо. Двое повисли на плечах у Вольфа, обеих девушек схватили.
Элен немедленно лягнула нападавшего так, что он взвыл, и бросилась бежать. Женя в руку противника вцепилась зубами, причем, свесившийся с плеча Бусик сделал то же самое, так что и этот противник заорал от боли и выпустил жертву.
Между тем: драка продолжалась. Пистолет у Зимина выбили, сбили студента с ног, но ударить успели лишь пару раз, как сверху на упавших свалился Вольф, вместе с повисшими на нем людьми. В образовавшейся свалке Зимин схватил за горло одного из противников Вольфа и принялся душить. Вольф, избавившись от одного из соперников, отправил второго в нокаут и поднялся на ноги.
Тут на него набросилась вся шайка. Бандит, напавший на Женю, и тот попытался приблизиться к месту схватки, чтобы дотянуться ногой до лежавшего на земле Зимина. Женя вышла из столбняка и бросилась бежать вслед за Элен. Бродяга оставил Зимина, в два прыжка догнал ее, но тут же полетел наземь, сбитый с ног ударом тяжелой дубины. Оторопевшая Женя подняла глаза и увидена сосредоточенное лицо отца Федора.
– Беги за помощью, Женька! – велел священник. – Пальма, взять! Мелькнуло лохматое тело, и пятьдесят килограмм собачьего веса врезалось в гущу дерущихся. Раздался пронзительный вопль, когда острые зубы впились
