Горсть справедливости - Елена Фили
Терри открыл глаза, обвёл взглядом мшистые стены небольшой пещеры и увидел у входа местную девушку. Совсем молоденькую. Раскосые глаза, смуглая кожа и чёрные волосы, заплетённые по местному обычаю в три косы. Она показала на себя и произнесла: «Ная». Терри от изумления дёрнул головой и, сражённый страшным приступом боли, отключился снова. В следующий раз он очнулся, когда лунный свет проник через щель у огромного валуна, который свалился сверху после бомбёжки и теперь прикрывал вход в пещеру. Терри приподнялся, опираясь на руку, и попытался сесть. Сел и, несмотря на кровавую паутину перед глазами, оглядел своё временное пристанище. Наю он увидел возле противоположной стены, там, где друг за другом расположились четыре неаккуратных продолговатых холмика. Два совсем свежих, земля пополам с камнями ещё не успела высохнуть и превратиться в пыль. Ная оглянулась на Терри, приблизилась, некоторое время внимательно смотрела на него чёрными глазами, затем, подходя к каждой могилке, будто познакомила со своей семьёй. Перечислила, показывая рукой поочерёдно: «Ма», «Па», «Ба», «Ти». Последней мыслью Терри перед тем, как он стал валиться на бок и в очередной раз потерял сознание, было: «Она ненормальная».
На следующий день в пещере не было Наи, зато перед Терри стоял маленький седой старик. Он держал в руках помятый солдатский шлем с похлёбкой, горку свежих влажных листьев для примочек и показывал на глиняную чашку с белым порошком. Посыпав им рваную рану у Терри на животе, старик выпрямился, произнёс, тыча пальцем себя в грудь: «Вэй» и спустя минуту, когда Терри отвлёкся, исчез, будто растворился.
Девушка вернулась через два часа. Тоненькая фигурка с трудом протиснулась в узкую щель между валуном и стенкой. Она подошла, низко склонилась над Терри, который мгновенно притворился спящим, и проверила пальцем, подсохла ли кожа на ране. Терри ощутил нежный, едва уловимый запах, исходивший от кожи и волос девушки. Тонкая прядь выбилась из косы и нависла над грудью Терри, щекоча. Он дёрнулся и открыл глаза. Притворяться дальше не имело смысла. Он разглядывал Наю откровенно, по-мужски. Слишком нежная. Слишком красивая. Слишком юная. Терри отвёл глаза. Сколько ей? Пятнадцать? А Терри почти тридцать.
Уже несколько дней он жил в пещере с Вэем и Наей, и ему совсем не хотелось возвращаться на войну. Рана на животе заживала медленно, но заживала. Нечем было сшить безобразно развороченные края отверстия, оставшегося после удара осколка. Ная только стянула их тугой повязкой, шрам получится толстым, но кого это волновало? Терри? Нет. Его волновала Ная. Он следил за её передвижениями по пещере с какой-то звериной тоской. Вот она бросает лепёшки из теста в котёл со шкворчащим жиром, загораживается от жара, поворачивая порозовевшее лицо. Вот она убирается возле могилок, выметая несуществующий сор, поправляя края, что-то бормоча. Толчёт белый порошок, которым посыпает живот Терри. И её девичья грудь от движения руки с толкушкой тычется в тонкую рубашку, обозначая твёрдые соски.
Это произошло в день, когда погиб Вэй. Утром он вышел из пещеры, а вечером измученная Ная, с мрачным лицом и грязными потёками от слёз на щеках, притащила его тело и принялась молча раскапывать землю возле стены. Для пятой могилы. Терри подполз и стал помогать. Руками он отгребал мягкий серый грунт, плоским куском камня углублял яму. И шептал Нае, которая не понимала его язык, нежные успокаивающие слова. Они вместе завернули тело старика в холщовую ткань, уложили на дно могилы и насыпали очередной холмик. Ная накидала на холм головки цветков. Тех самых, из которых получался лечебный порошок. Цветы пряно сладко пахли, навевая тоску по чему-то несбыточному, и Ная вдруг зарыдала. Она упала на грунтовый пол пещеры, её худенькое тело сотрясалось от громких всхлипов. Терри оцепенел. Как помочь? Погибла вся семья, и он был к этому причастен. Наверное, сейчас девушка ненавидела его.
Терри добрался до лежанки, отвернулся к стене и ждал, когда Ная успокоится. Но вдруг почувствовал, как руки девушки обняли его и с силой прижали к груди, заставив задохнуться от счастья. Всю ночь они любили друга, как могут любить два покалеченных войной человека, понимая, что будущего впереди может и не быть.
***– Бу–бу–бу…
Терри снова очнулся и резко, до боли закусил губу. Светящаяся фигурка пропала. Он приказал себе не вспоминать. Ная погибла. Кончено. И его сейчас тоже убьют, если он будет бездействовать. Терри прислушался, стараясь не обращать внимания на жгучую боль в затылке. Пошевелил связанными ногами. Джинсы намокли. В ботинках хлюпало. И вода как будто прибывает. Это… Прилив?! Чёрт, неужели?! Неужели это катакомбы? Печально известные всей полиции портовые катакомбы, где контрабандисты прятали товары, откуда в океан выносило трупы, иногда со следами пыток. Туннели начинались в трущобах на окраине города, возле портовых трейлеров, а заканчивались на берегу океана. Прилив погружал в воду часть ходов с гротами и штреками, и лучшего места, чтобы скрыть следы преступления, найти было трудно. Терри передёрнулся от отвращения, представив своё вздутое от морской воды тело, выдавленное из катакомб в океан отливом.
Верёвки разбухли от влаги и впились в запястья. Терри лежал на боку со связанными впереди руками. В рёбра что-то больно давило. Терри попробовал сдвинуться, у него получилось только с третьего раза. Он отполз чуть назад и ощупал камень, на котором лежал. Крупный, шершавый. То, что надо. Терри обхватил его связанными руками, поднял и что есть силы ударил о каменную стену, потом ещё раз, и ещё. Камень раскололся. Терри прислушался. Никто не бежал, но и разговор, это едва слышное
