Большой одинокий король 4 - Кае де Клиари
Традиция возникает, когда она необходима обществу и исчезает, когда эта необходимость иссякает. Иногда традицию возводят в ранг закона. Это вовсе не хорошо, ведь если надобность в традиции иссякла, а она продолжает тупо соблюдаться людьми, приняв вид закона, то такой закон истязает и калечит самих людей, ломает их судьбы и даже убивает ни в чём неповинных. Вовремя надо убирать бесполезные и вредные законы, а также отменять отжившие традиции.
Я за уважение к чувствам друг друга. Если женщина говорит, что любит двоих мужчин, то это её личное дело. Иной вопрос, как к этому отнесутся сами мужчины. Опять же таки, большинство не стерпят. Кое-кто не стерпит агрессивно, попробует решить дело с помощью поединка, убийства или вульгарного мордобоя. Кто-то просто уйдёт. Но я знаю, что найдутся такие, которые примут игру судьбы. Одни из них тихо смирятся, другие отнесутся к таким отношениям с энтузиазмом. Осуждать их? Осуждайте, если хотите, я не осуждаю. Если люди счастливы, то пусть будут счастливы так, как им удобно.
Но я до сих пор ничего подобного на себе не испытывал и теперь оказался в затруднительном положении. Итак, моя любимая любит двоих, причём второй её возлюбленный мой страшный и заклятый враг, которого я никогда не прощу за все, что он сделал. Я не стал бы уничтожать его, как соперника, но не по доброте душевной, а потому что это принесло бы горе королеве. Но я не прощу этому гаду ни Лани, ни Касю, никого кто погиб или как-то ещё пострадал из-за его подлых ударов. Мой королевский меч узнает вкус его крови, не будь я Большой король!
Возможно, тогда между мной и Её Величеством будет всё кончено, даже не успев начаться. Возможно… Она знает, что это не месть более счастливому любовнику, (это обстоятельство очевидно), и не осуждает меня, но всячески препятствует нашему столкновению. Нда, тупик!
А теперь о том, о чём я заговорил сначала. Отбросим всё остальное и получаем – женщина призналась мне в любви раньше, чем я сам сказал ей о своих чувствах. Она сделала это над могилой моей любовницы, только что погибшей, и через пару секунд сказала – «Прощай!» Как по-вашему я должен после всего этого себя чувствовать? Как король, которому очень хочется зашвырнуть свою корону в ближайшее болото и уйти в кабак! Навсегда…
......................................................................
Нет, я этого не сделал. Пускай счастье это не моя стезя, но это не означает, что другие тоже должны быть несчастливы. Может я и плохой король, но другого нет!
Нет, нет, я не настолько тщеславен, чтобы думать, что мне не найдётся замена. Поищут и найдут, если что. К сожалению, я не могу просто так взять и снять с себя корону. Власть тут передаётся либо по наследству, либо с помощью избрания нового короля, а избирают его только в одном случае – если старый монарх приказал долго жить, не оставив наследников. Это означает, что даже если я сойду с ума, удалюсь в добровольное изгнание или просто сбегу, то всё равно буду считаться королём до тех пор, пока не будет объявлено о моей смерти. А объявят о ней, в случае моего отсутствия, тогда, когда мне якобы исполнится сто пятьдесят лет. Именно до такого возраста дожил старейший король демиургов в незапамятные времена, и этот возраст стал своего рода эталоном королевского века.
Ну, да, в моё отсутствие власть на себя возьмёт Комитет национального спасения. Если это случится сейчас, то во главе него встанет Бальдерус, но это не значит, что всё будет в порядке. При такой власти страну начнёт лихорадить, каждый из членов Комитета захочет проводить свою политику, а Бальдеруса вообще постараются сместить. (Зря я подложил парню такую свинью, надо всё переделать!) Даже резкое повышение его в чине, делу не поможет. Помогло бы быстрое избрание нового короля, но если тут станут ждать моего стопятидесятилетия, то дело зависнет, и королевство встанет на грань кризиса. Нет, я не стану трусливо сбегать из-за приступа малодушия. Перетерплю, и меня ещё потерпят! А пока утешу себя чужим счастьем, раз нет своего.
С такими мыслями я вызвал к себе Бальдеруса и Николетту, которых принял в зале для малых приёмов при собрании высших придворных своего Двора. (Полное собрание в главном зале решил не делать ввиду траура.) Парочка явилась, недоумевая и гадая, что от них хотят.
– Девица Николетта, приблизьтесь и преклоните колени, – приказал я официальным тоном, от чего весь зал загудел, не понимая, что происходит.
Девушка-медик не дрогнула, но, выполняя мой приказ, побледнела, как полотно, словно восходила не к трону короля, а на эшафот. Я встал, подошёл к перепуганной Нике, и внутренне посмеиваясь над напрягшимся, как струна Бальдерусом, возложил руки ей на голову.
– Властью данной мне, я объявляю девицу Николетту своей приёмной дочерью, – объявил я торжественно и громогласно. – Беру её под своё особое покровительство и наделяю всеми правами и привилегиями принцессы королевского дома. Отныне, все, что касается этой девушки, касается и меня лично. Малый венец и мантию её высочеству!
Как по волшебству, рядом с моим троном появилась его маленькая копия, предназначенная как раз для таких случаев. Я поднял с колен полуживую Нику, подвёл её к маленькому трону, усадил на него, обращаясь с дочерью врача, как с самой знатной дамой. После этого я укутал её плечи королевской горностаевой мантией и возложил на голову диадему принцессы.
Что творилось в зале! Такое случается не каждый день, а потому придворные едва не на головы друг другу лезли, чтобы получше рассмотреть «счастливицу», которой, как я боялся, могла понадобиться нюхательная соль. Но дело ещё не было закончено.
– Капитан Бальдерус, приблизьтесь и преклоните колено, – снова заговорил я, повернувшись к застывшему, как изваяние офицеру.
Когда Бальдерус повиновался, я протянул руку и взял из рук королевского оруженосца новенький изящный меч великолепной работы. В наступившей тишине я коснулся клинком этого меча сначала одного, потом другого плеча капитана, после чего произнёс:
– Встаньте рыцарем, сэр Бальдерус! Возьмите этот меч и покройте его славой! Будьте беспощадны к врагам и милосердны ко всем слабым и нуждающимся в вашей помощи. Служите верно своему сюзерену и королевству, как служили до сей поры. Сэр Бальдерус! Властью данною мне я возвожу вас в графское достоинство и наделяю землями с правом передачи оных, как и вашего титула, по наследству. Как ваш военачальник я присваиваю вам также внеочередной чин полковника королевской Гвардии. А теперь, ваше сиятельство, как отец и король, я требую вашего ответа – каковы ваши намерения относительно моей дочери?
Мне
