Хранители - Матильда Грин
«Он добивается именно этого!» шепнул кто-то, и Дана вздрогнула, как от порыва ветерка, холодком пробежавшего по телу, поднимая дыбом волоски на коже, отрезвляя голову и расчищая мрачные мысли.
– Прости, – в третий раз повинилась, Марьян, – я не могу не задать этот вопрос. Неужели за всё время общения с ним тебе ни единого разочка не показалось, что что-то не так? Ни одного подозрения? Настолько он был реален?
– Марьян, пожалуйста, – Дана закрыла лицо руками и упёрлась локтями в колени. Но через минуту подняла на неё страдальческие глаза.
– Единственное, что мне показалось странным – это то, что я не видела вас вместе. Но он проговорился, что не хочет, чтобы вы заподозрили его во флирте со мной. Он что, был женат?
Марьян отрицательно качнула головой.
– Я просто думала, что вы не в ладах или ещё что-то. И поэтому мне казалось странным, что он приехал, но вы практически не общались. Хотя…, – она снова уперлась локтями в колени, – во сне он всё объяснил. Спецзадание.
– Я одно могу сказать, – подытожила Марьян, – раз он тебе явился, а мне показаться не захотел, для этого была веская причина. И не стоит так горевать, – она положила свою ладонь на поникшую голову Даны, – ты обязательно поймёшь, зачем он здесь. Когда придёт время.
Она, не скрывая своего изумления, уставилась на говорившую. В третий, да, уже в третий раз она слышит это внушение. Первые два раза Джим сказал, что пока не может открыть ей свою задачу. А вот сейчас, уже в третий раз, это повторила Марьян. Дана решила, что расскажет невестке Джеймса об этом, но только не сейчас. Сейчас ей нестерпимо захотелось отвлечься, заняться чем-нибудь приятным, хотя бы на время забыть о своих внутренних метаниях. Дана огляделась по сторонам и увидела мост, который вначале так очаровал её.
– Он такой древний, – она указала на плоскую переправу.
– Да, ему лет двести, не меньше.
– А что на той стороне?
– Тоже лес, – Марьян уже лежала на животе, положив подбородок на ладони, и неотрывно смотрела на водный поток.
– Мы пойдём туда? – Дане внезапно захотелось перейти мост и посмотреть, что на той стороне.
– Ты хочешь перейти мост? – Марьян с сомнением посмотрела на неё, словно Дана предложила не обычное действо, а что-то совершенно мистическое.
– Ну да. Мне очень интересно, что на нем растет.
Марьян повела плечом.
– Да просто мох и папоротник. Ничего особенного.
Мост словно зазывал её из тени окружавших речку деревьев, загадочно выглядывая и маня.
– Ничего, если я схожу взгляну?
Марьян повернулась набок и внимательно посмотрела на неё.
– Ты действительно этого хочешь?
Сердце недобро кольнуло от настойчивого уточнения. Но Дана уже загорелась.
– Мне действительно очень интересно.
– Ну хорошо, – вздохнула Марьян, – иди погуляй, я подожду здесь. А когда вернёшься, я расскажу тебе историю о нём, которую узнала в детстве от Габриэлы.
Ей сразу захотелось услышать историю, но раз Марьян обещала сделать это после её возвращения, Дана с облегчением поднялась и зашагала к мосту. Когда она приближалась к подножию, быстро оглянулась и увидела, что Марьян уже сидит на своём одеяле. Её одинокая фигура неожиданно вызвала в душе какую-то щемящую печаль. Дана помахала ей, решив всё же выведать причину, которая мешала Марьян радоваться своей беременности. Это, по крайней мере, развлечёт её.
Мост и правда оказался заросшим мхом и травой, словно был одет в симпатичную зелёную шубку. Лишь в некоторых местах виднелся плоский разбитый камень. Дана благоговейно вдохнула, прикрыла глаза и ступила ногой на зелёный ковёр. Ощущения нахлынули сразу. Её словно заколыхало на сказочных качелях, перенося в иной мир эльфов и русалок. Дана храбро ступала по мшистой подстилке, ощущая с каждым шагом всё большее погружение в неведомое пространство. Пальцы ног чувствовали влажный лишайник, и приятные мурашки пробегали по спине и рукам, когда прохладная влага заливалась в её сандалии. Оказавшись почти на середине, она присела и зачем-то коснулась рукой оголённого выщербленного временем и сыростью камня, казавшегося ей особенно большим.
Здравствуй, хозяин или хозяйка этого места. Я пришла с миром и добром. Чесслово.
Внутренний голос пискнул, что это может быть опасно, ведь она однажды уже касалась каменного проводника. Известно, что за этим последовало. Но Дана закрыла глаза, игнорируя предупреждение разума. Здесь, посреди этой связующей две стороны переправы, практически не было звуков. Она находилась в тени низко свисающих ветвей и медленно вдыхала воздух, напоённый мистическими тайнами, стараясь переключиться на внешнее восприятие. Как назло, едва она ощутила намёк на расслабление, нога её скользнула по сырой траве, рука, опиравшаяся на холодный камень, поехала вперёд, и Дана едва не растянулась плашмя на мокрой поверхности. Вот Марьян посмеялась бы. В первый момент, пытаясь поймать равновесие, она взмахнула другой рукой и сильно напрягла опорную ногу. Но напрасно. Та тоже поехала по сырой скользкой доске, но её вовремя схватили чьи-то сильные руки.
– Оп-ля!
Голос был знакомым. Но не только это поразило её. Обстановка вокруг изменилась до неузнаваемости. И, что совсем уже невероятно, прямо у её лица мелькнули хлипкие верёвочные перила….
– Держись! – Бегемот ловко перехватил её за талию и одним движением подтянул наверх. Дана наконец-то ощутила опору, хоть и скользкую.
– Ч-чего?
– Держись говорю, – весело повторил он, поправляя куртку и отряхивая с неё налипшую деревянную стружку, – мостик-то слабенький.
Боясь поверить своим глазам, она огляделась. Никакого женевского леса не было и в помине. Они стояли на середине старенького мостка, лет пятьдесят как перекинутого через речушку в Гречишкино, и, по-видимому, столько же времени не чиненного.
– Не ушиблась? – он ласково-пытливо, как и всегда, всмотрелся в её расширенные зрачки. И прижал к себе.
– Боже ты мой.
Это был он. Её Бегемот. Её обожаемый, вредина-Бегемот! Такой родной, настоящий, сильный и нежный, и даже немного лохматый от растрепавшихся волос в попытке спасти её от падения.
– Да не бойся ты так. Я тебя никакому водяному не отдам.
Она не могла сопротивляться его горячим рукам, которые всё не отпускали, и прижалась к нему. Радость захлестнула её так, что в груди что-то закипело, забулькало, и Дана едва
