Темные сестры - Ольга Олеговна Пашнина
От меня не укрылось, как он стиснул зубы. С трудом я накрыла руку Хантера своей – на это ушли почти все силы.
– Так выглядит справедливость, – произнесла я. – Кажется, это первое ее проявление в моей жизни.
– Пожалуй, в моей тоже.
– Мне жаль Кристину. Она влюбилась не в того парня.
– А мне кажется, в того. Она любила Карла. Так сильно, что когда в его теле уже был Конрад, почти сразу это поняла. И даже тогда, столкнувшись с магией, которой никто из нас не мог вообразить, Кристина не отступила. Она не могла противостоять Конраду, но если где-то внутри него еще был Карл, он знал, что она сражается за него. Без нее у Конрада бы все получилось. И в ребенке Кортни жила бы душа чудовища. Без Кристины я бы не узнал тебя.
– У вас много общего. Я благодарна, что ты сражался за меня.
– Теперь, когда ты все вспомнила, осознала и приняла, я могу попробовать отпустить тебя, – сказал Хантер. – Начнешь жизнь заново.
От этих слов сердце забилось быстрее, но я запретила себе даже думать об этом.
В углу комнаты, положив ногу на ногу, на стуле сидела Хейвен. На нее можно было не смотреть, делая вид, будто личного призрака не существует, обманывать окружающих, но не саму себя.
– Это займет время. Сначала я должен убедиться, что ты здорова. Потом убедить в этом комиссию, суд. Затем наблюдать за тобой несколько лет. И, поверь, это будут сложные несколько лет, потому что тебя будут таскать в управление стражи при каждом убийстве, даже если жертве на голову упало никак не связанное с ментальными магами бревно. Но потом, пройдя через все это, ты будешь свободна.
– Нет, – выдохнула я, не дав себе даже шанса на мечты.
С лица Хантера сошла улыбка.
– Нет? Почему? Ким, ты что, хочешь провести остаток дней в лечебнице? Зачем?! Сейчас, когда Конрад получил по заслугам, а тебе стало лучше, ты не хочешь попробовать заново? Помириться с сестрами, окончить школу, поступить в колледж, жить обычной жизнью? Только не лги, что тебе это не нужно, потому что в твоих огромных синих глазах я вижу настоящий ужас от мысли, что придется вернуться в палату. В чем причина, Ким?
Я снова посмотрела на Хейвен, и она мне подмигнула.
– Скажи ему. Или солги. Это очень просто, Кимми, ты лгала сотни раз. Притворись, что меня нет.
– Но ты есть.
Хантер проследил за моим взглядом и нахмурился.
– Я есть. – Хейвен виновато развела руками. – Но я исчезну. И ты останешься наедине с собой. Тебе будет очень скучно в палате, Ким. Поверь, без меня жизнь там будет унылой.
– Исчезнешь? Почему?
– Мы всегда исчезаем. Не знаю, почему так происходит. Может, когда-нибудь ты выяснишь? Может быть…
Хейвен подошла к окну, откуда открывался вид на лекарский сад.
– Все дело во мне.
– Ты перестала меня ненавидеть?
– Я не знаю, – растерянно ответила Хейвен.
Она обернулась ко мне и немного виновато улыбнулась. Хейвен никогда мне не улыбалась. Насмехалась, издевалась, смеялась – да. Но не улыбалась так, словно прощалась.
– Я даже не знаю, существую ли.
– Что она говорит? – спросил Хантер.
На миг я отвлеклась на него, а когда повернулась, Хейвен уже пропала. Я так долго смотрела в пустоту, пытаясь справиться с обрушившейся лавиной эмоций, что Хантеру пришлось осторожно потрясти меня за плечо.
– Все в порядке?
– Пока не знаю.
– Как выяснишь, не забудь рассказать мне. И, Ким, тебе нужно попробовать выбраться. Ты заслужила второй шанс.
– А мне кажется, нет. Много сотен лет Конрад использовал своих детей, чтобы жить вечно. Может, он и был тем идейным энтузиастом, каким его описывали, но каждый раз, забирая жизни все новых и новых сыновей, он убивал в себе остатки человечности. И в итоге оказался в «Хейзенвилль-гард». Может, проще сразу остаться там, где мне и место?
– Ни за что не поверю, что ты так просто сдашься. И что сдадутся твои сестры. И вот так легко оставят тебя в заточении, зная всю правду.
Я слабо улыбнулась. Для измученного тела даже короткий разговор показался мучительно тяжелым. И сердце билось так, словно я хорошенько пробежалась по лестнице.
– Думаешь, я им нужна?
– Они бы не платили за эту палату. Не угрожали лишить меня практики за эксперименты над тобой, одновременно соглашаясь с этими экспериментами ради шанса, что ты поправишься. Они любят тебя.
– Но я их не любила.
– Может, не так, как обычные люди. Но ты кинулась спасать Кортни и ее ребенка, рискуя собой. Увела отца от девочек, была готова сражаться с ним в одиночестве.
– Да, только оказалось, что привела его к ним же.
– Если бы ты не любила сестер, то просто сбежала бы. Или снова начала с ними играть. Довела бы дело до конца, убила бы их. Но твоя ненависть – даже не результат болезни, а всего лишь следствие ментального вмешательства Конрада. Помнишь, о чем мы говорили? Любое вторжение в чужой разум оставляет свой след, устанавливает связь. Ты не несешь ответственность за последствия чужой жестокости. Но с этого дня отвечаешь за свою. Не подведи меня, Ким.
Я закрыла глаза, чтобы немного перевести дух, но сама не заметила, как уснула. На этот раз без призраков и снов.
Когда открыла глаза снова, за окном уже стемнело. В палате горел лишь один светильник, и его едва хватило, чтобы обрисовать контуры мебели, предметов и мужчины, сидевшего в кресле у стены. Сначала показалось, это Хантер. Но потом я узнала его. Запах. Черты. Голос.
– Герберт?
– Проснулась? Я героически сдержался и не съел твой ужин. Голодная?
Я прислушалась к ощущениям и поморщилась. От мыслей о еде мутило.
– Можешь съесть.
– Оставлю на всякий случай. Вдруг найдешь силы.
Мы замолчали. Воцарилась неловкая пауза.
Я избегала смотреть на Герберта. В последнюю нашу встречу, не считая домика у озера и поисков дома Хефнера, я в него стреляла. И заперла его любимую девушку в гробу.
– Кортни будет в порядке. Она проведет несколько дней под присмотром целителей. Но угрозы нет.
– Хорошо.
– Спасибо, Ким. За то, что спасла ее и ребенка.
– Вы уже знаете пол?
– Нет. Мы решили, что должен быть сюрприз. Но выбрали
