Алекс Норк - Кристалл

— Неужели соответствующим изменением формы?

— Ага.

— Балбес, ты фиксировал это на камеру?

— Нет, Джейн, и не торопись меня ругать. Приходилось все делать на малом материале и очень слабыми техническими средствами, поэтому эффекты были крайне кратковременными. К тому же эти результаты я получил в самые последние дни.

— Поль, у тебя хватило ума не рассказывать об этом коллегам?

— Хватило.

— Слава богу! Почему ты не объяснил все у меня в кабинете, я бы ни за что не пустила тебя в эти дурацкие пещеры! Сколько нужно для организации полноценных экспериментов?

— Ой, Джейн, страшно сказать — полмиллиона.

— Не так уж страшно, можно даже не обращаться за помощью к деду, я получу такой кредит. Собирай свое барахло, твоя экспедиция закончилась.

— Дорогая, я же сейчас на государственной службе!

— Плевать.

— Но подожди, я ведь могу проверить здесь кое-что на большом кристаллическом материале. Совершенно задаром.

— А стоит ли мелочиться? — Им принесли кружки с кофе, Джейн проверяюще шевельнула тонкими резными ноздрями и осталась довольна. — Хотя пожалуй, на оформление кредита все равно уйдет дней десять.

— Вот. А мы через две недели отсюда вылезем. Слушай, давай, ты будешь моим компаньоном на фифти-фифти.

— Я не собираюсь наживаться на родном брате. Поль, мне так хочется думать, что я не зря отбивала свои ладони о твой котелок.

— Могу тебе дополнительно сообщить одну интересную штуку. Полученный по моему методу кристалл способен не только расти, но и сжиматься, наращивая таким образом внутреннюю энергию. И это еще не все. Он может делать собственную поверхность абсолютно твердой, а потом снова обращать ее в пластичное состояние. Может увеличивать или уменьшать свою текучесть. В определенных пределах, конечно.

— Блестяще! Суперробот, годный работать в любых условиях?

— И управляемый электромагнитными импульсами.

— Постой!..

— Что?

— …ничего… так, усталость. Мысль какая-то не успела дойти до сознания.

Она встряхнула головой и посмотрела по сторонам, Поль тоже вернулся к действительности.

Рони, деликатно ожидавший окончания семейного разговора, отделился от общей группы и подошел к ним.

— Я не успел поблагодарить тебя, Джейн, это был очень мужественный поступок.

— Пустяки.

— Нет, совсем не пустяки… — опять их глаза пересеклись на секунду и разбежались в стороны. — Я оставлю одного бойца с тобой, пока не подоспеет наша вспомогательная группа.

— Не надо никакого бойца и никакой группы, сюда, следом за мной, тащится наш шериф и несколько его сотрудников. Скоро они прибудут, погрузят труп на мотоцикл… вот и все.

— Но я не знаю, какие еще сюрпризы могут преподнести эти пещеры.

— У меня есть личное оружие.

— Да, Рони, она укокошит кого угодно. Правда, сестричка? Дай, я за это тебя поцелую.

— Иди на фиг.

В это нельзя поверить. И не поверить уже нельзя. Сначала показалось, что сталагмит рухнул и луч бьет внутрь его тела, разбегаясь струями токов. Нужно быстрей отскочить. Вдруг оказалось — этого нельзя сделать! Тогда, в страхе перед гибелью, он отчаянно захотел дотянуться до трубки рукой. И почувствовал свою правую руку, уходящую от него дальше и дальше… к трубке, которую опасно трогать, проводу сразу за ней… Есть! Луч больше не светит. Красноватый полумрак, протянувшаяся на много ярдов рука. Он захотел вернуть руку назад, и она послушно двинулась… Да, это сон. Почему он заснул, надо спешно уходить! Почему он не может проснуться? Надо заставить себя! Красноватый свет стал отчетливее и ярче. Зал, трубка с потухшим лучом… рядом с ним человеческое тело. Чье тело?.. А почему он не чувствует ног? Они будто срослись и уперлись в камень. Тело в кожаных штанах и куртке — да, тот парень, с которого он снял… Он же снял их с него! Надел на себя. Это не тот парень. Но лицо, оно очень знакомое… Чье? Надо вспомнить. Зал, он снова видит зал и трубку в десяти ярдах… а теперь видит тело с другой от себя стороны. Он же не поворачивался. Проклятый сон! Вот его рука, не длинная, а совсем обычная. Надо ущипнуть себя за ухо… Голова… где голова? Будто поверх всего тела одет толстый твердый панцирь. Надо втянуть руку внутрь… Ее просто не стало. Дьявольщина! Это не может быть сон, вот, он чувствует ноги. Может их сейчас отделить… В проеме показались люди! Поздно бежать. Что делать? Они смотрят на него и быстро приближаются… разговаривают между собой… совсем уже близко… смотрят… будто мимо… командир показывает рукой… Нет, не на него, туда, где тело…

Страшные сутки — трое погибших, и только бдительность часового, как рассказал Рони, позволила избежать кошмарной трагедии — автоматическое оружие было почти в руках у убийцы.

Обошлось. И все вокруг снова заживет прежней жизнью. Обыватели скажут себе — все хорошо закончилось. Только три гроба опустятся в землю, и этот последний миг никогда не закончится для жен, родителей и детей.

А через месяц-два ей снова пришлют на обследования какого-нибудь ублюдка.

Нормален. Потому что знал, что творил.

Вспомнилась одна безмозглая городская газетка.

«Разве нормальный человек способен убить?». И сразу сами полезли с ответом: «Это же невозможно в принципе!» — «Значит, у разных людей разные принципы. А у некоторых вообще нет никаких принципов». — «Как же? Ведь в человеке есть образ божий». — «С чего вы взяли?» — «Так сказано в Библии». — «В Библии сказано: ‘’от рождения дан‘’. Это большая разница, не будь ее, так бы и написали: ‘’всегда есть‘’». — «Но вы же не будете спорить, что в каждом человеке есть и что-то хорошее». — «Буду, хорошее не дробится на атомы». Обиделись. И выразили сожаление, что у известного врача их города недостаточно развито религиозное чувство.

Вот сразу куда махнули. Можно подумать, у них есть высший сертификат на разъяснение религиозных смыслов. Жалкие претензии неумных людей, из-за которых в обществе лишь увеличивается преступность. Как говорит дед: «Господь дает нам жизнь вовсе не для того, чтобы мы позволяли всякой сволочи ее отбирать».

А здесь прохладно. Она одета не для этих температур. Надо прогуляться, посмотреть тот большой черный зал. Кажется, он по-своему даже красив.

Это его собственное тело. Мертвое. Значит, скоро его где-то зароют или сожгут. Как хлам. Даже меньше. Потому что меньше его жизни ничего не было. Или ее придумал дьявол? Не дьявол, нет, все делают люди. Этот ученый, он рассказывал про жука — жук умер, а кристалл стал как жук. Кристалл — тюрьма на всю жизнь. Какую жизнь?! Он не хочет ее, не хочет, это ад, бессмысленный и бесконечный! Раньше он знал, что никогда ничего не будет, теперь… ничего не будет всегда? Так просто было себя убить, зачем он не понимал? Стоп, «всегда» не бывает, и люди не способны отделять душу от тела. Это могут только бог или дьявол. Бога нет, он бы не позволил мучить всю жизнь его мать и не дал бы родиться мальчику, у которого ничего не будет. Бога придумали, чтоб дурачить таких, как он. Придумали те, у которых все есть и все будет… А почему дьявол должен ходить с рогами? Его неизвестный отец, не собиравшийся видеть ребенка, которого сделал немолодой бедной женщине, был дьявол, кто же еще. Та ведьма-врач с глазами, что видят насквозь, хотела не лечить, а убить. Почему он не может быть больным от рожденья? Если в теле, что лежит рядом, просто не хватало чего-то?.. Но что им? У них все есть. Ее брат не заботится, как добыть деньги на жизнь, иначе не стал бы играть в дьявольские штучки… И в ресторане, где мать мыла посуду, там не ели простую пищу. Мать приносила иногда кое-что из остатков — угостить его вкусной диковиной. Он каждый раз думал — зачем в том мире тратят на это большие деньги? Потом стал догадываться — у них и так все есть, и они придумывают уродливые потехи. Разве не дьявольские отродья?