Михаил Черненок - Последствия неустранимы
Наблюдая за тревожными Тосиными глазами и нервно перебирающими книжные страницы пальцами, Слава пришел к выводу, что Тося сочиняет небылицу. Из разговора с нею Голубеву удалось узнать, пожалуй, только один ценный факт. В пятницу вечером, уже после отправления новосибирской электрички, Тося «случайно» встретила Головчанского на перроне вокзала. Александр Васильевич был сильно расстроен и сказал, что забыл дома деньги. Поэтому пришлось отложить поездку до завтрашнего утра. Намеревался ли Головчанский зайти в кооператив «Иня», Стрункина не знала или не захотела Славе сказать.
8. Разные версии
Похороны Головчанского состоялись во вторник. Бирюков на них не пошел. Еще вчера, после разговора с Софьей Георгиевной, Антон сделал запрос в Управление внутренних дел Крымской области о загадочной телеграмме из Николаевки. Настроение было тягостное. Версия никак не выстраивалась до той стадии, когда появляется хотя бы смутная, но все-таки перспектива приблизиться к разгадке криминальной тайны.
От размышлений оторвал следователь Лимакин:
— Вот что, Игнатьевич… Я официально попытался выяснить денежные запасы Головчанского. Представляешь, ни в одной из сберкасс райцентра Александр Васильевич денег не хранил. Тебе не кажется это странным?
— У тебя у самого-то есть сберкнижка? — вместо ответа спросил Бирюков.
— Не сравнивай меня и Головчанского, который за последние три года новейшую «Волгу» приобрел, коттедж обставил импортными гарнитурами и персидскими коврами увесил, жене золотых и бриллиантовых украшений напокупал да еще дачу вон какую завернул!.. Не мог же он несколько десятков тысяч прятать дома в чулке, правда?..
— Что правда, то правда — для такой суммы безразмерный чулок нужен, — согласился Антон. — Видимо, Александр Васильевич действительно, как рассказывала мне Софья Георгиевна, сразу пускал деньги в оборот. А поскольку все перечисленное тобою приобретено в последнее время, то напрашивается вывод: доходы Головчанского заметно возросли, как только он из кресла главного инженера пересел в кресло начальника Сельстроя.
— Я ведь знал его… Всегда вежливый, спокойный, представительный…
— Вот эти вежливость да представительность зачастую и позволяют казнокрадам охмурять доверчивых людей. Много, Петя, у народа денег стало, поэтому не сразу поймешь: честным трудом человек свое благосостояние строит или махинациями обогащается.
— Интересно, кто помешал Алексаняну забрать из пиджака Головчанского три тысячи?
— Трудно угадать… Мне только кажется, не Алексанян отравил Александра Васильевича. И вот почему… Хачик Геворкович не тот человек, который может подсыпать яд. Он резок, вспыльчив, нахален. Такие уж если разделываются с обидчиком, то не исподтишка.
— Почему же Хачик скрывает свое отсутствие в гостинице в ту ночь?
— Надо выяснить почему… Кстати, я не исключаю, что Головчанский погиб не из-за денег…
— Будем искать женщину?
— Придется, наверное, поработать и по этой версии. Голубев рассказал тебе о Тосе Стрункиной?
— Рассказывал. Крутит, конечно, чего-то Тося… Ну а какое впечатление произвела на тебя жена Головчанского?
— Похоже, избалованная… Смерть мужа для нее — трагедия, но завистницам не хочет этого показать, хорохорится.
— Любопытно, давно закончила институт и всего-навсего старшей лаборанткой работает. На ее месте, по-моему, десятиклассница справится.
— Она из той категории жен, что живут авторитетом руководящих мужей, а не своим собственным.
В кабинет вошел нахмуренный Слава Голубев.
— Что невесел? — спросил Антон.
— Был на похоронах Головчанского. — Слава присел у торца стола. — Пышная церемония… Одних венков штук семьдесят. Руководство района присутствовало. Начальник отдела кадров Облсельстроя на черной «Волге» из Новосибирска приехал, с речью на кладбище выступил. Упомянул, что уже готовился приказ о назначении Александра Васильевича начальником одного из ведущих отделов областного управления, но вот, мол, безжалостная смерть вырвала из наших рядов…
— Серьезно? — спросил Бирюков.
— Да.
— Вот это предстоящее назначение, по всей вероятности, и разожгло у Головчанского жажду срочного обогащения. Давайте прикинем… Здесь Александр Васильевич был распорядителем кредитов. Сколько хотел, столько и накручивал по договорам наемным бригадам. Да еще с колхозов-совхозов «премиальные» выжимал. В областном управлении таких возможностей нет. Там твердый оклад. Ну, может быть, какие-то премиальные, если все управление успешно сработает. Так что Головчанский хотел переехать в Новосибирск с гарнитурами, коврами, машиной и дачей.
— Логично, — подтвердил следователь Лимакин.
— Олега Туманова на похоронах видел, — продолжил Слава. — Чего-то неладно с ним… Поговорил бы ты, Игнатьич, с Олегом по душам…
Бирюков сделал пометку в календаре, посмотрел на Голубева:
— Тося Стрункина меня заинтересовала. Был кто-то у нее в ту ночь. И не исключено, что Головчанский…
— Я такого же мнения! — воскликнул Слава.
Антон быстро заполнил повестку и протянул Голубеву:
— Пригласи, пожалуйста, завтра Стрункину ко мне. Туманова сам вызову.
Зазвонил телефон. Секретарь-машинистка из приемной подполковника Гладышева сказала, что в отдел только что поступила телеграмма из Николаевки Крымской области. Антон поднялся, чтобы сходить за ней, но Голубев, узнав, в чем дело, быстро проговорил:
— Сиди, я мигом сбегаю.
Буквально через минуту он вернулся, передал Бирюкову телеграфный бланк и удрученно сказал:
— Ну, братцы, дает прикурить Головчанский. В общем, тайна, покрытая мраком…
Из Николаевки сообщали:
«Телеграмма № 245 подписана Головчанским А. В. указанием адреса отправителя — пансионат «Солнечный». Проверкой выявлено: отдыхающий такой фамилией пансионате не появлялся. Интерес представляет, что нашем почтовом отделении второй год употребляются телеграфные бланки белого цвета. Цвет бланка № 245 синий. Это дает основание предполагать: телеграмма отправлена не местным жителем. Оригинал № 245 изъят, отправлен вам авиа. Принимаем меры установлению отправителя. Результат сообщим дополнительно».
— О-о-ох, намаемся мы с этим делом, — нараспев протянул Лимакин. — У Головчанского имелся билет до Симферополя на вечерний субботний рейс из Новосибирска. В Николаевку он должен был прибыть по московскому времени в тот же день. Насколько известно, утром в субботу Александр Васильевич был уже мертв, а телеграмма за его подписью из Николаевки все-таки отправлена…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});