Александр Дихнов - Один мертвый керторианец

— А теперь послушайте меня, босс. Мне кажется, будет честно, если я буду играть по вашим правилам, а вы — по моим.

— То есть? — Я не любил играть ни по каким правилам.

— Я — ваш телохранитель. Следовательно, когда мы прибываем на новое место, я первый выхожу из машины, все осматриваю и даю вам «добро». По улице я двигаюсь на полметра позади вас, а когда вы подходите к закрытой двери, то останавливаетесь и опять-таки пропускаете меня вперед.

Усмехнувшись, я ткнул пальцем в окошко:

— И в полицейское управление?

— Даже в гроб, сэр.

— Ну хорошо. — Я шутливо поднял руки, и он щелкнул каким-то тумблером на пульте. — А еще правила есть?

— А как же, сэр. — Выскользнув из машины, он просунул голову обратно. — Я буду вас информировать. По мере необходимости.

Я окончательно пришел к выводу, что у Уилкинса есть чувство юмора, но не могу сказать, будто это было чертовски радостно…

Между тем мой телохранитель легким прогулочным шагом прошелся туда-сюда, постоял с мгновение напротив «торнадо» и, вернувшись, подал мне знак выходить.

Вылезая, я увидел, как он опять косится в сторону «торнадо»…

— Что там такое, Уилкинс? — негромко спросил я.

— Ничего, сэр. — Он пожал квадратными плечами. — Просто там седок.

— Ну и что тут такого?

— А вы каждый день читаете книжки на полицейских стоянках? — ответил он вопросом на вопрос.

Тихонько присвистнув, я посмотрел в бледно-голубое калифорнийское небо…

— Скажите-ка, Уилкинс, все профессионалы так мнительны?

— Нет, что вы, сэр! Я слыву бесшабашным и очень удачливым.

— Ладно. Пошли!

— Идите. — Он без улыбки кивнул мне на расположенный ярдах в ста вход в участок.

Преодолевая это расстояние, я внушал себе, что больше никогда не отправлюсь на дело в компании. Тем не менее, верный слову, я остановился перед дверью и вошел в участок, только когда услышал:

— Все чисто, босс.

Внутри полиция, мягко говоря, не впечатляла. Небольшое грязное помещение с несколькими пустыми столами, стойкой наподобие регистраторской в гостинице и отвратительным зарешеченным загончиком вдоль одной из стен… В дальней стене виднелись полуоткрытая дверь на лестницу и лифт, связывавшие этот, с позволения сказать, «приемный покой» с другими помещениями, располагавшимися, очевидно, в верхних этажах здания.

Единственным живым существом в комнате был некто, сидевший за стойкой под надписью: «Дежурный офицер». Когда мы подошли поближе, он даже не соизволил обратить на нас внимание, продолжая строчить что-то в толстенном журнале.

Открыв было рот, я в некотором замешательстве замер и покосился на Уилкинса. Скорчив гримасу, он, как для глухого, произнес:

— Лейтенант, мы хотели бы потолковать тут с кем-нибудь насчет позавчерашнего убийства в парке.

Но лейтенанта это против ожидания не впечатлило. Не поднимая головы, он взял со стола чистый бланк и, положив поверх журнала, приготовился записывать.

— Ваши имена?

По-моему, Уилкинс собрался приподнять его из-за стойки за шиворот, однако я удержал его руку. Достал из кармана бумажник, вытащил оттуда визитную карточку и швырнул под нос лейтенанту. Это подействовало. Едва взглянув на золоченые буквы, лейтенант вскочил, опрокидывая стул. Он оказался совсем молоденьким, лет двадцать максимум… И, видимо, почувствовал себя немного неуютно, столкнувшись нос к носу с двумя большими дядями с весьма нелюбезными лицами. Попереводив взгляд с одного из нас на другого, он через какое-то время догадался, что богач — это не тот, который в форме, и обратился ко мне:

— Мне, наверное, следует доложить капитану, сэр? Я не счел нужным комментировать подобные замечания, но Уилкинс холодно подтвердил:

— Да уж, сынок. Ты доложи, пожалуй, капитану. Порозовев и подхватив со стола мою карточку, лейтенант унесся в сторону лестницы, и, провожая его взглядом, я в который уже раз удивился, как странно устроен этот мир. Политическая, административная и даже военная власть были преходящи и имели ограниченные области действия, но перед властью денег, которую я олицетворял, склонялись абсолютно все…

Разумеется, лейтенант вернулся очень скоро. Замерев в дверях, он чуть поклонился:

— Прошу вас, господа. Капитан ждет вас. Так как дверь была открыта, то я прошел в нее первым и, спустившись на один этаж, оказался напротив еще одной двери, к которой была прибита небольшая пластмассовая табличка: «Капитан Джеймс X. Браун». «Какая редкая фамилия!» — подумал я про себя и остановился в некой нерешительности: надо ли пропускать Уилкинса сюда?..

Мои затруднения разрешил лейтенант, буквально выскочивший из-за моего локтя и распахнувший дверь, едва не заехав ею себе же по лбу из-за излишнего рвения.

— Прошу.

Проходя внутрь, я услышал, как Уилкинс бросил:

— Вольно, лейтенант!

Капитан Джеймс X. Браун вполне оправдывал носимую им фамилию. Это был пожилой, тучный мужчина с очень смуглым лицом и венчиком курчавых черных волос вокруг весьма обширной лысины. Подозреваю, обычно на его лице царило сонно-брюзгливое выражение, но сейчас он выглядел вполне проснувшимся.

— Добрый день, джентльмены! Проходите, присаживайтесь.

Последовав приглашению, я занял стул напротив капитана, но Уилкинс, закрыв дверь, прислонился к косяку.

— Спасибо, сэр, но я лучше постою. Капитан чуть усмехнулся:

— Конечно, я понимаю, мистер…

— Уилкинс, — подсказал я.

— Мистер Уилкинс, — закончил он и посмотрел на моего телохранителя с неожиданным вниманием.

Я слегка удивился — тоже, в общем, фамилия, не блещущая выразительностью, — но капитан, похоже, думал иначе.

— А вы не тот майор Уилкинс, который…

— Тот, сэр.

— Ясно. — Он повернулся ко мне: — Простите мое любопытство, мистер Гальего, но всегда хочется знать, с кем имеешь дело.

Я отметил, что это мне, пожалуй, стоит взять на заметку, и переспросил:

— И с кем же?

Отнюдь не восприняв вопрос как шутку, он откинулся в кресле и поднял со стола мою визитку, словно заново изучая.

— Действительно. Мистер Рене Гальего. Очень коротко. — Он положил карточку и сложил руки на животе, также весьма обширном. — Загадочная личность. Интригует всю Новую Калифорнию больше полувека. Неведомо откуда взявшийся основатель и бессменный владелец Нового Голливуда, этой вселенской «фабрики грез». Самый богатый человек Новой Калифорнии, если не всего нашего сектора. Известен… мм… своим затворничеством. Все верно, мистер Гальего? Или я должен называть вас сэр?

— Я не держусь за формальности. А в остальном более-менее…