Из дневников Босоногого мага (СИ) - DOBROmood
— Прошу, товар, — уверенно заявила Белояра.
— Так на кого вы работаете говорите? — спросил он.
— Мы не говорили, — заметила Ашран. — Это маг Белого королевства. Да и к чему вам эта информация.
Ашран аккуратно развернула сверток, внутри была золотая статуэтка в виде стоящего человека со сложенными на груди руками.
— А она меньше, чем я ожидал? — заметила Ашран.
— Ожидания не всегда совпадают с возможностями, — заметил Эзон. — Покажите деньги.
Заполучив мешок с монетами, он поручил пересчитывать напарнику. Здоровяк ловко высыпал монеты на стол, ни сколько не боясь и не смущаясь их звона. Скорость, с какой он их считал, была близка к магии. Движения его быстрых и мелькающих рук, отправляющих монеты в мешок — неуловимы. Ма’Ай едва не открыл рот от удивления и не заметил взгляда Эзона на его грудь.
— Твоя просто невинный цветочек, — отметил Эзон после завершения повторного осмотра, обращаясь к Ашран. — У меня тоже есть подружка, которую я выделяю из всех. Приехала неделю назад. В знак такого события я снял целый этаж для неё. Это нормально.
— Верная? — поинтересовалась Ашран, передавая статуэтку Белояре на проверку. Та уже приготовила на столе различный магический атрибут для проверки.
— Душевно, — усмехнулся Эзон, встал и покинул их уединённый уголок за ширмой.
Ма’Ай взглянул на Ашран, но по её иллюзии, было не понятно, волнуется она или нет. Вскоре вернулся Эзон, широко улыбаясь:
— Скажи, Белояра, почему в баре так мало людей в это время и кому они подают знаки?
— Не понимаю… — успела ответить Белояра.
Дальнейшее произошло ужасно быстро. Ма’Ай не сумел даже сообразить. Почти одновременно, как Эзон влепил пощечину Белояре, отчего та слетела со стула. Здоровяк схватил бутыль со стола и огрел им Ашран. Ашран упала, завалившись в сторону Ма’Ай. Удар был сильный. Она потеряла сознание, и с неё слетела иллюзия человечности. Ма’Ай искренне испугался, сердце сжала холодная рука страха. Не за себя, за Ашран.
— Эльф? Стоило догадаться, — заметил Эзон, хватая статуэтку.
Эзон и здоровяк скрылись за ширмой. Ма’Ай не знал, что его беспокоило больше. То, что Эзон узрел, что перед ним эльф, или то, что Ашран бездвижно лежит на его коленях, и он не знает, жива она или нет. Он пытался прикрыть Ашран собой, чтобы и Белояра не заметила, кто она.
— Ашран? Ашран, — шепотом звал Ма’Ай, пытаясь привести ее в себя, как заметил капли, падающие на прекрасное лицо эльфийки.
Ма'Ай с удивлением осознал, что плачет. Видимо, его слёзы привели её в чувства. Она открыла глаза.
— Не плачь, я в порядке, — Ашран вновь вернула мужскую иллюзию.
— Я не плачу, — возразил Ма’Ай, утирая слезы, почему-то лившиеся из глаз и никак не хотевшие останавливаться. — Это всё амулет Томбора…
Стоит ли говорить, что их план провалился? Они не получили статуэтку, но и потеряли пять! тысяч золотых. Ашран добралась до лаборатории благодаря помощи Ма’Айя. У неё кружилась голова, и она боялась, что не сможет поддерживать иллюзию. Женское тело Ма’Айя было гораздо слабее, но снять амулет, оставаясь в женском платье, возможности не было. Их могли неправильно понять и задержать.
Сейчас Ашран отдыхала на диване всё в том же изысканном мужском наряде. Ма’Ай же дремал в кресле, закинув ноги на боковину, готовый в любую минуту проснуться и выполнить любую просьбу Ашран. Так они и провели ночь. Холгун появился лишь следующим днем, ближе к полудню.
— Ашран! Мы должны его поймать! — привычно закричал он, оглядывая комнату.
— Умоляю, Холгун, либо говори шёпотом, либо замолкни на веки, — взмолилась Ашран с дивана, хватаясь за голову.
Он быстро подошёл, оглядел плачевное состояние эльфийки, и недовольно посмотрел на Ма’Айя.
— А ты чем был занят?!
— Холгун, — простонала Ашран, тот вновь повысил голос.
Холгун пилил Ма’Айя взглядом, ожидая ответа.
— Прости, — начал Ма’Ай, оправдываясь. — Всё произошло так быстро. Я не ожидал и растерялся. Быть женщиной очень выбивает из колеи. К тому же я никогда не участвовал в драках и просто не знал, что делать. А ещё этот здоровяк ударил Ашран…, и я думал…
Он замолчал. Что за странное чувство? На секунду вспомнил происходящее в баре, и на глаза вновь навернулись слёзы.
— Холгун, отстать от него, — вмешалась Ашран. — Это моя вина. Я слишком беспокоилась за Ма’Айя и потеряла бдительность.
— Я рад, что вы оба страдаете чувством вины, но пять тысяч золотых мне в управление не простят. Мы должны его найти, — он упал в кресло с противоположной стороны дивана. — Вы не подали сигнала, и мы дали им уйти. Ещё вечером он прислал Белояре компенсацию. Она не собирается помогать его искать, потому что это происшествие и так отрицательно скажется на её репутации. Но самым неприятным итогом этой встречи было то, что сегодня утром меня вызвал к себе глава семьи Артос. Кто-то из службы решения дел прознал о статуэтке и сообщил эльвирам. Глава объявил, что статуэтка принадлежит семье Артос и её похитили более ста лет назад, а я обязан найти и вернуть. Вот так! Если вы забыли, на кого я работаю, то сегодня с утра мне знатно об этом напомнили.
Холгун понурил голову. Выглядел он, как мальчишка, которого недавно пожурили за шалость, и ему пришлось в этом сознаться своим друзьям.
— Интересно, — заметила Ашран.
— Что будем делать? — тихо спросил Холгун.
— Тяжело думать, когда голова раскалывается от боли, — отозвалась Ашран. — Мне нужно несколько дней прийти в себя. Статуэтка осталась у Эзона, значит, он продолжит поиск покупателя. А пока, Ма’Ай, сходи до Вивиан Лутаро и вытряси из неё историю происхождения статуэтки. Пусть докажет, что статуэтка принадлежит семье Лутаро. И запомни, это не просто статуэтка, это вместилище. Узнай кто в ней.
— Но она сказала, что не знает… — возразил Ма’Ай.
— Это ложь.
— Почему бы с ней не поговорить Холгуну?
В глубине души он понимал причины своих отговорок. Он слишком боялся разговора, особенно, припоминая усмешки Ашран. И ему не хотелось идти одному.
— Ма’Ай, прекращай! Ты сделаешь это, потому что я так сказала. У тебя всё получится. Будь собой. Будь милым и найди подход к Вивиан, — она на секунду замолчала и сурово добавила: — В любом случае без ответов можешь не возвращаться.
Ма’Ай шагал по улицам, не замечая ничего вокруг. Отчего она так строга с ним? И правда ли, не разрешит вернуться, если он не узнает? Казалось, вся его жизнь зависела от разговора с Вивиан Лутаро. Первым порывом было желание посоветоваться с За’Ар, но Ма'Ай заставил себя остановиться. Что он за мужчина, если каждый раз бежит к ней за советом? И во время вчерашней встречи в пабе он ни разу не подумал об опасности, полностью полагаясь на Ашран.
Почему его так пугают разговоры с незнакомыми людьми? В родной деревне Вон у него таких проблем не было. Да и с чего им появиться? Он знал всех в деревне. В городе люди тоже были добрее и имели привычку для начала представляться. До приезда в Верлиоку его никогда не обзывали тупым деревенщиной. А что, собственно, его задело? Тупым его называли не в первый раз.
«Ну, может, не совсем тупым, а вот глупым не раз» — поправил свои мысли Ма’Ай.
Он привык быть самым глупым учеником и самым глупым сыном в деревне. Это утверждал и старый деревенский учитель в попытках вбить в его голову систему сложения цифр, которую он никак не мог освоить. Старался и отец за те случаи, когда он позволял себя обсчитать на рынке. Он действительно деревенщина, с этим не поспоришь и не изменишь. Тогда в чем смысл так реагировать на слова незнакомых людей?
При первой встречи с Ашран он был уверенным и требовательным. Почему? С первой минуты она вела себя с ним как с равным. Так стоит ли стесняться того, кем он является, если Ашран считала его равным себе?
К его приходу дом Вивиан был пуст. Ма’Ай отправился разыскивать ее в фабричных цехах, попутно расспрашивая встречных людей о местонахождении девушки. Форма службы решения дел производила нужное впечатление. Вскоре Ма’Ай обнаружил Вивиан в ткацких цехах, где уже ткали шерстяные полотна. Её кабинет находился на втором этаже.
