Тайна Симеона Метафраста - Анна Викторовна Дашевская
– Да я, собственно, и не с историей, – ответил Суржиков. – Я с вопросом. Даже не я, а мы. Даже не мы, а, собственно, вот… – и он подтолкнул Катю вперёд.
Девочка глубоко вздохнула для храбрости и представилась:
– Екатерина Верещагина. Учусь в Краковской магической школе, буду менталистом. Наверное…
– Хм… Неплохо, – Хранитель уставился на неё своими тёмно-жёлтыми глазами, и Катина душа скатилась куда-то в пятки и даже дальше, в каблуки туфель. – И какой вопрос так озаботил будущего менталиста, отчего-то пропускающего занятия?
– Нас распустили на каникулы, потому что в Кракове объявился какой-то маньяк. Так что я ничего не пропускаю. Я к дяде приехала.
– Я говорил вам, Хранитель, что работаю помощником частного детектива, – вмешался Владимир. – Вот он-то и есть дядюшка этой девицы.
– Понятно, – Лонаан, кивнул. – Ну, что же, я готов помочь вам в поиске ответов на ваши вопросы. И… пожалуй, раз уж у вас, юная леди, такая редкая магическая специальность, вы можете задать мне два вопроса. А ты, – он посмотрел на Суржикова, – один. Устраивает?
– Устраивает, – поспешила ответить Катя. – Один вопрос… он глупый, наверное, но я нигде не могу найти информацию. А второй я ещё не придумала…
– Ничего страшного, – улыбнулся Хранитель почти человеческой улыбкой. – В твоём распоряжении всё время этого мира. Итак?..
Катя послушно выговорила тот самый вопрос насчет основателя научной теории вуду, который так волновал её и кузенов каких-то четыре часа назад. Сейчас он казался ей глупым и детским, а главное, совершенно неинтересным. Куда интереснее было бы узнать, кто он такой, этот Хранитель? И как вообще ими становятся? Но спросить такое было решительно невозможно, и мысли девочки метались, словно вспугнутые воробьи.
А Лонаан выслушал всё сказанное, кивнул и повёл рукой в белой перчатке. Где-то далеко, в самом конце шеренги уходящих в бесконечность шкафов стукнула дверца, что-то прошуршало, и прямо по воздуху в открытую ладонь приплыла нетолстая книжечка в синей обложке. В совершеннейшем обалдении Катя прочла серебряные буквы на обложке: Мари Лаво, «История магии вуду с биографиями и иллюстрациями».
– Держи, – сказал Хранитель. – Вернёшь послезавтра в любое время после обеда.
– Сп-пасибо… – промямлила Катя, а Лонаан уже повернулся к Суржикову.
– У тебя есть, что спросить?
– А то!
– Спрашивай.
– Мы… Я рассказывал, что ведётся поиск книги… «Готская руническая письменность и основанные на ней заклинания подобия», автор Симеон Метафраст Никейский, – название и автора Владимир отбарабанил на одном дыхании.
– Говорил, – согласился Хранитель. – И ещё говорил, что в процессе поисков твои друзья и коллеги решили обратиться к дому Монтегрифо, что я решительно не могу одобрить.
Суржиков мотнул головой:
– Они идут туда, куда ведёт след. Но я вот что подумал: тот самый том, с пометками короля Сигизмунда, вполне может тихо лежать всё это время в какой-нибудь частной коллекции? И получится, что все – и Алекс, и магбезопасность, и преступники – гоняются за собственным хвостом?
Лонаан вздохнул:
– Скорее всего, он и лежит в чьём-нибудь увешанном заклинаниями сейфе. Мне непонятна эта страсть, но симптомы её знакомы. Можно пресытиться жаждой денег или власти, всё когда-то надоедает. Но вот страсть к обладанию шедеврами искусства или редкостями не бывает утолена. Всегда есть ещё что-то, до чего коллекционер не может дотянуться. Одержимый этой страстью скрывает ото всех свои сокровища, рассматривает их, оставшись в одиночестве, и сам себе повторяет: «Я богаче Креза, моя власть выше любого короля». А потом он умирает, и наследники распродают коллекцию, куда и как попало…
В библиотеке стало так тихо, что они услышали, как в спортивном зале ухает о стены мяч. Потом Суржиков очнулся и спросил неуверенно:
– То есть, получается, всё зря?
– Вовсе нет! Пусть ищут и расследуют, – тут Хранитель усмехнулся, и Кате показалось, что улыбается голый череп. – А ты зайди ко мне послезавтра, вместе с юной дамой. У вас свои методы, а у нас, знаете ли, есть свои. Думаю, что в данном случае они применимы…
Илларион Певцов давал своим студентам урок перевоплощения.
Впечатлительная Катерина, кажется, даже дышать забывала время от времени, и лишь со всхлипом втягивала воздух, когда игра актёра чуть отпускала. А тот читал за Гамлета и Гертруду, Эдипа и Тиресия, Лопахина и Раневскую… Читал, превращался, был ими!
Когда прозвенели в воздухе последние слова, Илларион Николаевич зажмурился, отпуская их, открыл глаза и ухмыльнулся:
– Ну что замерли, кролики? А теперь будем учиться!
Через два академических часа, отпустив полумёртвых студентов, Певцов подошёл к своим гостям:
– Ну-с, что скажете, барышня?
– Потрясающе! – Катя смотрела серьёзно. – Я и не знала, что так можно! А они… ну, ваши ученики, неужели они тоже так сумеют перевоплощаться?
– Кто-то сможет, – кивнул великий, – кто-то нет. Тут ведь мало одного таланта, да и не берут сюда бесталанных. Надо пахать. В любом деле надо прежде всего пахать. Вон, спроси у Владимира Ивановича, он хоть актёрское ремесло и оставил, а что ж, на диване лежит и пузо отращивает? Нет, работает… Так-то вот. Ты вот что, Владимир… – он оглянулся в поисках бумаги, ничего не найдя, махнул рукой и отобрал у задержавшегося студента тетрадь, из которой тут же выдрал лист и размашисто на нём расписался. – У меня семнадцатого премьера в Малом, «Король Лир». Приходи, и барышню приводи, вам понравится моё прочтение. Вот, отдашь капельдинеру, вас в ложу посадят. А потом приходи ко мне за кулисы, поговорим.
Когда Суржиков и Катя подошли к дверям дома, он оглянулся на пустой переулок и попросил негромко:
– Не рассказывай, пожалуйста, об Илларионе. Никому. Пока не рассказывай, ладно? И о Лонаане тоже не стоит.
– Ладно, – кивнула она. – Не буду. А книгу я где взяла?
– В библиотеке, конечно. На семнадцатой странице стоит штамп, так что всё истинная правда.
Девочка убежала читать историю вудуизма, а Владимир, поколебавшись, достал коммуникатор.
Алекс отозвался не сразу, на экране отразился в расстегнутой рубашке и злой, как шершень.
– Слушай, мне малость не до того. Тебе срочно?
– Да, – Суржиков не собирался отпускать шефа просто так. Уехал так уехал, а про дела не забывай! – Ты уже в Кракове?
– В Монакуме пока, застрял тут, – и Алекс оглянулся куда-то вбок, откуда доносилось радостное мужское ржание.
– Дело по Шнаппсу я закончил, хочу с тобой по финальному отчёту посоветоваться.
– Оххх… Ладно, давай по-быстрому.
Чётко изложив всё, что удалось узнать, Суржиков замолчал.
– Ну, и что тебе непонятно?
– Не знаю я, что говорить заказчику.
– Всё как есть говори.
– Ты считаешь, это будет правильно? И вообще,
