Стан золотой крови – 2 - Настасья Дар
— Нет волос, нет проблем, — тяжело дыша, прошептала я, — Все для вас, ваше величество!
Последние слова были брошены с особой злобой.
Кинжал с глухим стуком выпал из обессиленных пальцев, а дрожащая ладонь сама собой потянулась к кончикам волос. Лишь тогда я поняла, что натворила…
Волосы всегда были моей защитой. Лишь поэтому я год за годом отращивала их, устраивая дикие истерики, когда Далана бралась за ножницы. Длинные кудри скрывали шрамы, вот в чем было их предназначение. А теперь, стоя перед новеньким наполированным медным зеркалом, и глядя на свое отражение, я чувствовала себя голой. Плечи, руки, лицо… Все было открыто. А упругие кудряшки все сильнее поднимались вверх, как будто насмехаясь надо мной.
— Не стану я реветь! — сердито прорычала своему медному двойнику, — Подумаешь, волосы!
Захотелось вновь расплавить зеркало. Однако в этот раз я сдержалась. На полу, у самых ног огненно-рыжей рекой были рассыпаны длинные кудри. Мне хватило одного лишь взгляда, чтобы они за секунду сгорели до пепла, оставляя на полу грязно-серый след.
Ну вот и все. Как там говорят? Новая прическа — новая жизнь… Посмотрим, посмотрим.
ГЛАВА 8
— Ты что натворила, безголовая?!!!
Я скучающе вздохнула и подперла щеку кулаком, всем своим видом подтверждая то, что горбатого лишь могила исправит.
Настасья уже минут десять бранила меня на чем свет стоит. Кто бы знал, что она мою стрижку переживет куда тяжелее чем я сама.
— Да кому ты нужна-то будешь с таким гнездом на голове?!
Ну, тут она права. Благодаря короткой длине волосы стали гораздо легче, и теперь казались еще пышнее и объемнее. Гнездо и есть, одним словом. Тем не менее я продолжала настаивать на том, что новая прическа мне нравится. Да и вообще — скоро станет последним писком моды в гареме!
— Ты вообще слышишь меня?! — напирала Настасья, — Кому ты нужна говорю такая будешь?!
— Самой себе в первую очередь, — теряя терпение, буркнула я.
Мне уже начинал порядком надоедать весь этот цирк. Мои волосы, что хочу, то и делаю!
Решив брать внезапностью, я резко хлопнула кулаком по столешнице. Настасья тут же замолкла, нелепо разинув рот.
— Значит так, — сурово начала я, — Или мы оставляем эту тему, или я и тебе такую красоту выстригу!
Девушка тут же испуганно ухватилась за кончик русой косы.
Удовлетворенная произведенным впечатлением, я примирительно кивнула, и продолжила:
— Я между прочим не для обсуждения причесок тебя позвала. Мне нужна помощь.
Настасья недовольно фыркнула, мол: — ” Как хочешь. Для тебя же стараюсь”
— Как ты знаешь, не всем в гареме я пришлась по душе.
Девушка закатила глаза.
— Ну, это еще мягко сказано!
— Не перебивай, — одернула ее я, — Так вот, наложницы в своем большинстве относятся ко мне мягко говоря настороженно. Соответственно информацию об убийствах мне брать неоткуда. Так что… Остаешься ты.
— Погоди, а ты что, сама решила найти убийцу? — с едва прикрытым недовольством проворчала она, — Разве каан разрешал тебе?
Я неопределенно повела плечами, осознав, что попала впросак, подвергнув недоверию действия “великого господина”.
— Так скажем, я собираю сведения для Ердена. В остальном он сам занимается поисками убийцы, — не глядя соврала я, умолчав, что на самом деле он даже не догадывается о моих действиях.
— Ааа… — многозначительно протянула она, — Ну и что ты хочешь узнать?
— В общем и целом, я так поняла, что все смерти случились при одинаковых обстоятельствах и подробностями ты не владеешь, верно?
Настасья кивнула.
— Тогда у меня к тебе всего лишь один вопрос. У Агнеши на пальцах была красная пыльца, как думаешь, что это может быть?
Девушка пожала плечами.
— Да много что. Специи например, или краски для лица.
— Краски для лица? — переспросила я.
— Ага, девушки побогаче наносят разноцветную пыльцу на веки и щеки, чтобы ярче выглядеть.
Получается, это местный аналог косметики… И, что? Убийца все же женщина? Вряд ли сама Агнеша пользовалась такой дорогой вещью.
— Не знаешь у кого из гарема есть эти краски?
Настасья фыркнула:
— Да разве что у Солонго. Краски то везут из-за моря, разве простые наложницы смогут себе такое позволить?
Я опешила. Даже рот нелепо открылся от удивления.
— Погоди. Кто? Солонго?
— Ну да. Сестра каана. А ты что, еще не видела ее? Хотя не удивительно, ты же почти не выходишь из юрты, а она живёт на другом конце владений. В общем краски могут быть только у нее наверное, — на мгновение Настасья призадумалась, и добавила, — Может у Алтан хатун еще… Хотя нет, я ее ни разу накрашенной не видала, стара уже она.
Я согласно покивала, едва вслушиваясь в щебетание девушки. Все мои мысли теперь были заняты лишь одним.
Неужели Солонго все-таки жива? Эта новость искренне обрадовала меня. Что бы не происходило между мной и Ханом, я поступила правильно. Его сестра жива, и ещё множество человек не погибли от его руки. Да… В этой реальности сценарий пошел совсем по другому направлению.
Жаль только, что и здесь у нас с ним нет будущего…
Ну, да ладно. К черту всю эту сентиментальщину. Ближе к делу.
Только вот куда ни посмотри везде тупик. Ни сестре ни бабушке Хана явно ни к чему марать руки в крови наложниц. Их положение в гареме неоспоримо.
— Ясно, — расстроенно вздохнула я, — Значит краска на руках Агнеши это просто случайность.
А может и нет, и я просто не вижу дальше своего носа…
Распрощавшись с Настасьей, я поужинала, и после обработки раны на плече попросила прислужницу набрать горячей воды в лохань. Хотелось просто смыть с себя события последних дней.
Да, к моему великому облегчению, в этом веке населению улуса были уже не чужды вода и мочалка. Люди попроще для омовения использовали большие тазы и кувшины, а для привилегированного общества предоставлялись лохани, которые заполнялись чистой горячей водой при помощи слуг. Да тут даже зубные щетки были! Своеобразные конечно… Такие деревянные палочки с жесткой щетиной кабана. А вместо пасты уголь. Но ничего, жить можно.
Наконец Унура вылила в лохань последнее ведро, и я с блаженством опустилась по грудь в теплую воду.
Волосы от влаги закрутились в тугие спиральки и весело поползли вверх, обнажая плечи и ключицы. Раздраженно фыркнув, я набрала в легкие побольше воздуха и резко нырнула под воду, про себя угрожая бесстыжим прядям тем, что если вернусь домой, то когда-нибудь обязательно сделаю
