Надежда Попова - Утверждение правды

– Я вам верю, – серьезно произнес Фридрих. – Я могу и ошибаться, но все-таки не думаю, что вы скрыли что-то, о чем-то не сказали. Я думаю, вам верят все, и отец Бруно, и ваш командир.

– Я ему больше не командир, – сквозь зубы процедил Хауэр, и бывший зондер отвел взгляд в сторону.

– Да. Все верно. Все, что прежде было моим, больше не мое, и сам я – больше не я. Теперь мне осталось лишь ждать, пока за мною явятся и препроводят на суд, а после – на казнь. Таково мое будущее. Ведь так, майстер Гессе?

– Боюсь, да, Хельмут, – подтвердил Курт, и Йегер кивнул:

– И если бы суд состоялся сейчас, здесь, то и казнь свершилась бы немедля? А если бы не было никакой возможности связаться с вышестоящими, вы имели бы право, согласно вашему статусу, произвести ее на месте, майстер Гессе. Верно ведь?

– Верно, – согласился он, услышав, как стоящий у двери Фридрих задержал дыхание. – Такое право у меня есть. Но только в том случае, когда иного выхода нет. Сейчас – не так.

– От меня нельзя больше ничего добиться, – еще тише, но решительней возразил Йегер. – Я не смогу сказать ничего нового – ни вам, ни Особой Тройке, никому, потому что уже рассказал все, что мог. От меня больше нет никакой пользы. Суд надо мною принесет только вред Конгрегации: люди Императора станут требовать публичности. Среди них немало недоброжелателей – и Конгрегации, и трона, и они воспользуются случаем, чтобы вбить клин между ними. Если смотреть с одной стороны, то моя прилюдная казнь скажет всем, что с предателями Конгрегация не церемонится и не выгораживает их, но с другой – враги Империи не преминут повернуть это иной стороной. Они станут поминать все произошедшее при всяком удобном случае, настраивая против Конгрегации и короля, и подданных… Вспомните ваше первое дело, майстер Гессе. Весть о вашей неудаче разнесли по всей Германии, эту историю раздули до неприличия, и скольких усилий стоило задавить пущенные слухи…

– Да, – согласился Курт. – Было. Тут ты прав.

– Я, – произнес Йегер, не отводя взгляда, – первым делом сказал о той стороне дела, что касается Конгрегации и Империи, но не стану лгать: все это я понял, изыскивая оправдания для того, о чем хотел просить вас.

Бывший зондер наверняка ждал вопроса «о чем?», однако Курт молчал, слыша вокруг тишину и видя перед собой то, что видел уже не раз – болезненный, но решительный взгляд; сколько таких взглядов было за годы службы?.. десятки? Кажется, что сотни…

– Ведь вы понимаете, – еще тише продолжил Йегер. – Вы знаете о чем, майстер Гессе… Не суд меня страшит. Не казнь. А то, что придется смотреть в глаза нашим, отцу Бенедикту или майстеру Сфорце. То, что мне придется снова повторять все сказанное – перед ними, что это потом будут повторять прилюдно, что… Ведь вы сами согласны с тем, что публичность лишь сделает хуже, и с тем, что продлевать мою жизнь нет смысла и пользы. Я осознаю, что предательство – непростительно, но прощения я и не жду, я лишь прошу об одном малом снисхождении. Ведь ваш ранг позволяет вам принять такое решение.

– Если бы все зависело только от меня, – негромко выговорил Курт, – и просить бы не пришлось, Хельмут. Твоих прошлых заслуг вполне довольно на то, чтобы дать тебе хотя бы это. Но ведь ты сам понимаешь, что сегодня, сейчас – я не всецело хозяин положения.

– Да, – согласился Йегер, через силу подняв взгляд к людям у двери. – И потому сразу сказал: хорошо, что здесь присутствуют все, и я понимаю, что не обойтись без их решения.

– Вы… – проговорил Фридрих, запнувшись, и не сразу продолжил: – Вы просите… убить вас?

– Я справлюсь и сам, – по-прежнему тихо, но непреклонно возразил боец. – Просто освободите меня и оставьте в этой комнате наедине с собой и Богом. Это все, что мне нужно. Я знаю, что снисхождения не заслужил, но все-таки прошу о нем, прошу не выставлять меня на позор, а Конгрегации и трону не наносить удара под дых.

– Куда уж еще-то, – не сдержавшись, выплюнул фон Редер, однако на сей раз в его голосе была скорей растерянность, нежели злость. – Ты и так вмазал им обоим от души.

– Знаю, – снова кивнул тот. – Но к чему же добивать…

– Позволить тебе совершить смертный грех я все равно не смогу, – не дождавшись ни от кого более ни слова, произнес Курт. – Но если остальные смирятся с таким выходом – сделаю все сам… Итак? – обернувшись к присутствующим, спросил он прямо, остановив взгляд на фон Редере. – Так что же вы скажете? Будете ли настаивать на том, чтобы я тащил этого человека на площадь к толпе или уймете вашу жажду мести тем, что он просто заплатит жизнью за свою ошибку? Даже суждением Альфреда я могу пренебречь, и единственный, от кого что-то зависит, – это вы, господин барон.

– Но не от меня? – напряженно вымолвил наследник, и Курт качнул головой:

– Нет, Фридрих. В силу ваших лет вы ничего не можете решать.

– А в силу моего положения?

– Я уже говорил вам, – терпеливо пояснил Курт, – что в данном случае ваше положение не имеет влияния на ситуацию. Вы могли бы проявить свое покровительство или вовсе снять все обвинения как пострадавшее лицо, если бы не одно важное «но»: Хельмут Йегер не находится под вашей властью, он – под властью Конгрегации.

– И то, что сейчас решается здесь, если будет совершено, – медленно проговорил фон Редер, – ведь будет по большому счету незаконным.

– В каком-то смысле да, – согласился Курт, – но в каком-то – нет. Повторюсь, что мой ранг дозволяет мне совершить суд и казнь на месте при соответствующих обстоятельствах.

– И кто же определяет эти обстоятельства?

– Я. Но сегодня многое зависит и от вас. Да, все сказанное Хельмутом – это попытка найти оправдание его просьбе, но он во многом прав: от публичного суда и казни будет столько же вреда, сколько и пользы, а то и больше. Подумайте, господин барон, желаете ли вы этого; или же сейчас вы позволите мне разрешить две проблемы разом – избавить единожды ошибившегося человека от грядущего позора и пресечь ненужные сплетни и неверное истолкование всего случившегося. На первое, что вполне понятно, вам наплевать, посему призываю вас как следует осмыслить вторую часть приведенных доводов.

– Вы правы, майстер инквизитор, – произнес фон Редер, не глядя на связанного. – И он прав. В том, что его ждет, нет никакой пользы для Его Величества, зато повернуть все это ко злу будет проще простого. Однако как же справедливость, коей вы служите? Смысл казни не только в том, чтобы свершилась месть, и не в том, чтобы уничтожить явление, ставшее опасным, будь то разбойная шайка или единожды предавший союзник. Казнь – это воздаяние.

– Вы хотите, чтобы я четвертовал его здесь? – просто спросил Курт, и тот болезненно поморщился: