Анна Дашевская - Кастрюлька с неприятностями

— Я взяла на себя смелость поместить эти ценности в банковское хранилище на ваше имя. В любой удобный вам момент вы сможете получить собственно ценности, или их денежный эквивалент в государственный расценках.

— Да… спасибо, — она наконец опустила взгляд к списку, но тут же вновь посмотрела на меня, — Вы сказали, что в смерти графа Лаваля повинен некий маг. А его имя уже известно следователям Службы?

— В Галлии он носит имя Себастьен Дюрро. Думаю, оно вам известно. А за пределами нашей страны его зовут Милош Яначек.

Вдова отложила бумаги на журнальный столик — я невольно обратила внимание на прекрасную резьбу по дереву — встала и прошлась по комнате. Купол отсек все звуки извне, и слышны были лишь шелест ее платья да дыхание Пьера Монжо за моей спиной. Наконец она вновь села, и, твердо глядя мне в глаза, сказала:

— Незадолго до вас сюда приехала женщина, назвавшаяся баронессой Макмердок. Она передала мне письмо от… названного вами мага, где утверждается, что мой муж являлся его ближайшим помощником, за что и был убит в королевской тюрьме. Я хотела бы знать вашу версию.

Мгновение поразмыслив, я достала магически заверенную копию письма Лаваля, найденного нами в сейфе. Даже не-маги знают, что такую печать невозможно подделать.

— Думаю, вы узнаете почерк вашего мужа, — сказала я, протягивая ей письмо. — Он не хотел, чтобы вы знали, во что он ввязался, но мне кажется, вы имеете на это право.

Теперь была моя очередь встать и пройтись по комнате. Я посмотрела в окно: в саду мелькнуло алое с золотом. Макмердок? Вышла на охоту за юным наследником? Надо бы присмотреть за ней, но, помнится, Брихсдорн предупреждал, что она очень опасна. Не стоит отпускать туда Пьера в одиночестве. Ладно, немного времени у меня есть…

— Теперь я понимаю, — медленно произнесла графиня Лаваль. Я посмотрела на нее и не узнала усталую, измученную женщину, которая встречала нас в гостиной. Казалось, что прочтение этого письма вернуло ее лицу живость и краски. Теперь понятно было, что ей не более тридцати пяти, и что она очень хороша собой. Я вновь опустилась в кресло напротив и сказала:

— Я понимаю, что вам хотелось бы оставить это письмо у себя, но опасаюсь, что его могут прочесть… те, кому не следовало бы. Ваш сын, к примеру. Пока ему не стоит знать, что произошло.

— Да, вы правы, — кивнула она.

— Давайте так: эту копию я помещу в тот же банковский сейф, где лежат драгоценности и прочее. Когда сочтете нужным, вы сможете его забрать. Годится?

— Да. Да, несомненно… — она снова кивнула, и спросила уже совсем деловым тоном, — Так вы хотели бы посмотреть бумаги моего мужа?

— Если это возможно.

— Дело в том, что я впустила в его кабинет эту женщину, баронессу Макмердок. Мне казалось, что все уже неважно.

— Теперь вы так не думаете?

— О нет! Теперь я знаю, кто виноват в том, что произошло! — глаза ее сузились.

— И вы не собираетесь быть ему благодарной за излечение дочери? — ну да, я ее провоцировала. Если суждено произойти взрыву, то лучше сейчас, в закрытой от прослушки комнате и с двумя магами поблизости. Но нет, вдова оказалась куда сильнее, чем я предполагала.

— Этот… Яначек, — она выплюнула имя, будто грязное ругательство, — вылечил Марию не потому, что посочувствовал ей или нам, и не оттого, что это был его профессиональный долг. Он сделал это только для того, чтобы втянуть мою семью в свои грязные интриги. И он должен за это заплатить.

— Хорошо. Тогда сделаем так: представьте баронессе меня как, ну, скажем, вашу школьную подругу, приехавшую вас поддержать в трудную минуту. Пусть меня зовут, ну, скажем, София Фельтрини.

— Вы думаете, она знает ваше настоящее имя?

— Уверена в этом. Возможно, она не знает меня в лицо, но, на всякий случай, наложу иллюзию. Тем более, если мы учились вместе в школе, мне нужно выглядеть вашей ровесницей. Вы сможете разместить нас на одну-две ночи?

— Конечно, — кивнула графиня.

— Отлично. За ужином посмотрим, как она себя поведет. Да, раз мы школьные подруги, мне придется называть вас по имени и на ты. Вы не против?

— Ну что ты… София! Какие счеты между давними подругами? Называй меня, как прежде, Оливией!

Я встала, чтобы пойти в сад, но в последнюю минуту вспомнила еще об одном вопросе:

— Да, а дворецкий? Он мог прочесть мое имя на карточке.

— Фергюсон не продаст, но я предупрежу его.

— Уверена?

— Абсолютно. Его семья давала клятву на крови еще первому графу Лавалю.

Глава 21

Я отпила глоток шампанского и улыбнулась собеседнику. Десятый граф Лаваль увлеченно рассказывал мне о достоинствах и недостатках любимой им породы охотничьих собак. Если бы я внимательно слушала, то, вероятно, все принадлежащие моей семье поместья были бы немедленно укомплектованы элкхаундами, но, каюсь, этот информационный поток я пропускала над собой. Зато, под прикрытием увлеченно размахивающего руками юного графа, я могла сколько угодно рассматривать остальных, собравшихся в гостиной особняка Лаваль-Корнийер. А вернее, остальную — баронессу Джулию Макмердок.

Вызывающее ало-золотое платье она сменила на столь же вызывающее черно-белое; платье это обтягивало ее так сильно, что я всерьез опасалась, как бы оно не лопнуло. Высокая прическа была украшена перьями и крупными бриллиантами, а шпильки остроносых туфель при необходимости отлично послужили бы вместо шампуров, такие они были длинные, тонкие и острые.

Наверное, под угрозой казни я смогла бы стоять на таких каблуках, но сделать шаг — вряд ли. Ну, что же делать, все мы несовершенны.

Аперитив, поданный в парадной гостиной перед обедом, наводил на мысли о праздновании. И, хотя хозяйка дома не изменила трауру и была в черном и лиловом, ничто иное не напоминало о недавней смерти ее мужа.

После нашей беседы Оливия провела нас с Пьером в кабинет покойного мужа, где я быстро убедилась в полном отсутствии каких-либо интересующих нас документов. То ли их тут изначально не было, то ли баронесса уже успела их прибрать к рукам. Я порекомендовала хозяйке дома не давать сыну слишком близко общаться с опасной гостьей, и она немедленно отправила за ним лакея: в таком большом хозяйстве всегда можно найти серьезное дело, требующее срочного решения. А мы с Пьером, ведомые Фергюсоном, отправились в свои комнаты. Лично у меня было три важных дела: поговорить с дворецким наедине, подобрать образ для вечера и согласовать с Пьером, кто из нас что делает.

Фергюсон придержал передо мной дверь, и я окинула спальню взглядом: зеленые и голубые тона, букет бледно-розовых роз на консоли возле зеркала, окна в сад. Мило.