Сакс Ромер - Дочь доктора Фу Манчи

Фонарь освещал вход в шахту. Мы спустились к ожидавшей нас группе. Никогда не забуду того момента, когда Веймаут с доктором Петри подняли сэра Лайонела, все еще закутанного в его поношенное армейское одеяло, и положили на походную кровать. Али Махмуд, обладавший силой и ловкостью леопарда, на собственных плечах осторожно поднял его по лестнице. Однако, судя по озабоченному лицу Петри, тут же принявшегося внимательно осматривать страдальца, подъем подействовал на него не лучшим образом.

Райма, бледная как смерть, с ужасом уставилась на доктора, будто он был сам Господь Бог. Что касается моих чувств в этот момент — они представляли из себя сложную смесь радости и ужаса. Радости — потому что мой дорогой шеф получил шанс выжить, и ужаса, потому что, столкнувшись с чудом науки, я лишь сейчас смог в полной мере оценить чудовищный гений доктора Фу Манчи.

И вдруг сэр Лайонел открыл глаза. Сначала его взгляд был бессмысленным, но вскоре он явно узнал нас.

— Держись, Райма, дитя мое, — прошептал он. — Бог хранит твоих близких. — Потом он посмотрел на меня. — Благодарю за бросок в Каир. Вы хороший разведчик!

И он снова закрыл глаза.

— Ну, детка, — улыбнулся Петри, когда Райма вышла на гостиничную террасу и присоединилась к нам, — что скажете о нашем пациенте?

Племянница сэра Лайонела сменила костюм для верховой езды, который обычно носила в лагере, на изящное платье и выглядела в нем прелестно. Однако взгляд ее оставался серьезным и печальным. Взглянув на доктора, она быстро отвернулась, и я увидел слезы, блеснувшие в ее глазах.

— Да-да, — смущенно пробормотал Петри. — Я и в самом деле понятия не имею, что с ним теперь делать. Я ведь, Райма, давно не практиковал. Единственного человека в Верхнем Египте, которому я мог бы довериться, сейчас нет — я обегал в Луксоре все гостиницы. Еще один человек есть в Каире, но он тоже в отъезде.

Воцарилось молчание. Сэр Лайонел Бартон — возможно, лучший из современных востоковедов — лежал в своей комнате в глубокой коме. Парадокс заключался в том, что тайна, раскрытие которой могло вернуть его к жизни, хранилась в его же собственной памяти. Благодаря чудодейственному средству, изготовленному величайшим в мире врачом, доктор Петри буквально вырвал его из объятий смерти, но большего сделать не смог.

Странно, трагично, что такой могучий интеллект, как у доктора Фу Манчи, выбрал путь преступления, что такой блестящий ум оказался направлен не на созидание, а на уничтожение. Он умер. Но его злобная душа все еще витала среди людей…

Еще несколько недель — и это спокойное, тихое местечко неузнаваемо преобразится. Начнется туристский сезон. Гиды, переводчики, торговцы открытками и сувенирами заклубятся вокруг гостиниц. Модные дамы ринутся сюда в поисках праздной жизни, мужчины в белых костюмах — в поисках дам. Волнение, суматоха…

Невидящими глазами я уставился на пустынную дорогу — старинный караванный путь, тысячелетия назад проложенный вдоль противоположного берега священного Нила; на гряду холмов, ограждающую место последнего отдыха фараонов. Мне все еще с трудом верилось, что события последних дней произошли на самом деле.

Какую тайну хранила «Могила Черной Обезьяны»? Тщательный осмотр позволил нам предположить, что ко времени своего исчезновения в 1909 году Лафлеру оставалось пробить буквально несколько ярдов, чтобы дойти до тоннеля, ведущего в могильную камеру. Чья-то неизвестная рука закончила его работу и затем так тщательно замаскировала отверстие, что более поздние исследователи его попросту не заметили. А может быть, то была рука самого Лафлера?

Еще одно поразительное открытие ждало нас в самом склепе: каменную решетку, преграждающую вход в него, кто-то уже открывал! А потом вновь закрыл — причем столь искусно, что даже шеф посчитал ее нетронутой! Отсюда следовал вывод: мы проникли в склеп отнюдь не первыми.

Однако открытым оставался вопрос, когда же гробница была опустошена? Во времена Лафлера? Или неделю назад, во время моей поездки в Каир? Кто снова ее закрыл и зачем? И, наконец, что в ней было?

Сводила с ума мысль о том, что ответы на все вопросы, очень может быть, знал бедный сэр Лайонел. И, увы, был не в состоянии поведать их нам.

Нить моих размышлений внезапно прервалась.

— …по соседству с Брайаном Хоукинсом, — донесся до меня голос Петри. — На улице Вимпол. Один человек, с которым я согласился десять минут побеседовать.

— Кто это? — осведомилась Райма.

— Найланд Смит.

Я выглянул в окно.

— Я не просил его о профессиональной консультации, — добавил доктор. — Но он, кажется, каким-то образом нашел средство. Причем давно.

— Дядя часто рассказывал о нем, — вздохнула Райма. — Я надеялась, что когда-нибудь его увижу. Он ведь начальник отдела в Скотланд-Ярде, верно?

— Да. Пять лет тому назад он наконец покинул Бирму. Я пытался встретиться с ним в Англии.

— Веймаут ему телеграфировал, — вмешался я. — Но ответа не получил.

— Я знаю, — кивнул Петри, с отсутствующим видом глядя перед собой. — Это довольно странно. Не похоже на Смита.

— Мы в самом деле ничего не можем сделать? — жалобно спросила Райма и тут же торопливо положила руку на плечо Петри, показывая, что не хочет его обидеть. — Я знаю, что вы делаете все возможное. Просто хотела спросить, имеет ли смысл ждать? Может ли он поправиться сам?

— Думаю, нет, — честно ответил доктор. — Но сильно сомневаюсь, что кто-нибудь сможет назначить другое лечение, нежели то, которого мы придерживаемся. Физически сэр Лайонел крепнет день ото дня. Но состояние его психики, откровенно говоря, меня весьма настораживает.

— Видимо, исходя из вашего медицинского опыта, такое не должно было случиться? — поинтересовался я. — Я имею в виду ваш опыт в обращении с этим странным лекарством.

— В том-то и дело, что не должно было, — уверил меня Петри. — Основная особенность методов Фу Манчи — их точность. Его яды служили своим целям очень тонко. И противоядия неизменно восстанавливали нормальное состояние.

Из-за угла здания показалась плотная фигура.

— А, Веймаут! — приветствовал доктор суперинтенданта. — Вид у вас такой, будто вы смертельно соскучились по доброму глотку чего-нибудь покрепче со здоровенным куском льда в придачу.

— Не худо бы! — согласился суперинтендант, падая в плетеное кресло. Потом он снял шляпу и вытер лоб.

— Есть новости? — поинтересовался я.

Веймаут горестно покачал головой.

— Эту вашу мадам Ингомар и в Луксоре, и в окрестностях знает едва ли не каждая собака, но при этом никто понятия не имеет, где она живет.

— Отсюда вывод: либо она поселилась в туземных кварталах, либо сняла какую-нибудь виллу.