Михаил Акимов - Фрэнки Ньюмен против Виртуальности

После этого я решаю, что мне с ними не тягаться и закрываю игру, бросая родной город на произвол судьбы.

Следующий день проходит ещё более нудно. Играть в «Мэра» дальше нет никакой охоты, и я в ожидании Мориса Гибсона сражаюсь с компьютером в бридж и покер. Когда надоедает и это, ставлю «Приключения червячков», по поводу которой мне ясно, что она не имеет никаких странностей, и до позднего вечера с увлечением пресмыкаюсь по плодовому саду, с аппетитом поедая сочные фрукты и шутя отбиваясь от кур, индеек и прочей опасной живности.

Морис Гибсон не пришёл. Правда, вполне допустимо, что он задержался по своим коммерческим делам, и я делаю ставку на следующий день.

В воскресенье в «Червячках» я становлюсь настоящим асом. Трижды прохожу всю игру от первой стадии до последней, постоянно обновляя свои же рекорды в каждой графе таблицы «Количество съеденных фруктов». Около восьми вечера, когда становится понятным, что Гибсона не будет и сегодня, я разыскиваю его карточку, чтобы позвонить ему по телефону. Раньше я не разглядывал её внимательно, поэтому не обратил внимания, что номер смотрится как-то странно. Подтверждение этому получаю сразу же, набрав его: компьютерный женский голос сочувственно сообщает: «Неправильно набран номер»! Поскольку ошибка в номере на визитной карточке — вещь абсолютно не реальная, получаю ответ на один из своих вопросов: о роли Гибсона во всей этой истории. Мысленно прокручиваю в голове сцену его появления в моём офисе, и теперь мне кажется в ней подозрительным всё: конан-дойловская манера изложения, фраза, сказанная мне на прощание: «Если бы вы знали, мистер Ньюмен, как я рад, что именно вы занялись моим делом!» и мгновенно явившаяся племянница… При упоминании о племяннице я ловлю себя на мысли, что очень бы хотелось увидеть Клару, но не имею ни малейшего представления, где могу её встретить, кроме, разве что, «Дилайта», но что-то мне подсказывает, что после нашей с ней там встречи она перестала посещать это заведение… Тут я снова озадачиваюсь: да, но Гибсон же прислал мне ключи! — но только на минуту, потому что тут же нахожу ответ. Конечно, Клара сообщила, что у меня не было ключей, её хозяева смекнули, что в дверь я не попаду, и легко дали мне в тот раз уйти, а потом прислали мне их якобы от Гибсона, и я не замедлил оправдать их ожидания.

Спать ложусь в угнетённом состоянии духа, и всю ночь мне снится то какой-то неясный кошмар, то полная дребедень, и только под самое утро является Клара и говорит мне что-то хорошее…

Она тому причиной или нет, но в понедельник утром я снова собран, решителен и готов к бою. Что я намерен делать — не знаю даже в общих чертах, кроме одного: сейчас я им продемонстрирую, что вновь разгадал их игру. Долго роюсь по всем полкам, ящикам и карманам, и хоть с трудом, но мне удаётся возместить ту сумму, которую я потратил из гибсоновских денег. Я еду в банк, кладу 25 тысяч на имя Мориса Гибсона и возвращаюсь домой.

Сейчас я напоминаю себе того меня, который однажды утром, сразу же после завтрака, спокойным тоном и без всяких надрывов в голосе объявил Лиззи: «Я подаю на развод». Она была прямо-таки ошарашена: со дня её последней измены прошло больше четырёх месяцев, и она думала, что в очередной раз всё позади. Ей было невдомёк, что все эти четыре месяца в моих мыслях и снах она продолжала изменять мне каждый день, пока я не почувствовал, что дальше так жить не могу. Лиззи попробовала закатить скандал — я был невозмутим; она попыталась меня обнять — и наткнулась на камень, холодную скалу… Тут даже ей стало всё ясно, и наш бракоразводный процесс прошёл на удивление мирно и спокойно.

И сейчас я тоже холоден и спокоен. Я точно знаю, что на этот раз пойду до конца и полезу на рожон. Потому что я должен вырвать у них Клару.

С этой мыслью я включаю компьютер и открываю «Мэра». Это единственное, с чего я реально могу начать. Интуиция подсказывает мне, что в этой игре — разгадка к чему-то очень важному; к чему-то, из-за чего шесть дней назад ко мне пришёл Морис Гибсон и сказал: «У меня к вам дело, мистер Ньюмен, мне как раз и нужен такой человек, как вы», а потом пришла Клара и…

Я решительно отмахиваюсь от воспоминаний и пытаюсь настроиться на игру. Но это не удаётся, потому что глаза мои ошеломлённо, но целенаправленно лезут на лоб. Прекрасно помню, что в прошлый раз закончил игру с балансом минус 230, а сейчас на нём плюс 20! Но ведь с тех пор я ничего не делал и даже не открывал её! Легко подсчитываю, что откуда-то у меня взялись лишние 250 очков. Может, в игре заложено, что кто-то из моих сторонников вправе совершать какие-то действия, пополняя мой баланс? Я открываю перечень проведённых мероприятий, но там по-прежнему только два: митинг и несостоявшийся концерт. Ну, и ладно. Как бы то ни было, баланс мой стал положительным, а это реальные деньги, значит, на них можно что-то провернуть. Я перевожу очки в деньги и получается, что у меня на счёте две тысячи долларов. Не весьма, но всё-таки. И тут меня осеняет новая мысль. Я прикидываю, а в какой сумме выразятся невесть откуда взявшиеся 250 очков и получаю… 25 тысяч долларов!

Тут и думать нечего. Это ровно та сумма, которую я положил меньше часа назад на счёт Мориса Гибсона в самом настоящем банке в трёх кварталах от своего дома.

9. Фрэнки переходит на нелегальное положение

«Теперь я кое-что об этом знаю», — с удовлетворением думаю я и тут же укоризненно покачиваю головой. Ну-ну, Фрэнки, не надо скромничать! Не кое-что, а чуть ли не всё! Чуть ли — потому что до сих пор неясно, кто за всем этим стоит и каковы их конкретные тактические цели. Но я выясню и это, причём очень скоро, может даже, сегодня. Наверное, это называется наитием, но мне больше нравится сравнение с пасьянсом «Ручеёк»: ты выкладываешь по одной карте из колоды, но ничего не сходится и лента на столе всё растёт, а колода становится тоньше и тоньше, пока у тебя в руках не остаётся последняя карта; ты кладёшь её и — бах! — она совпадает с перекрёстной; убираешь их — и совпадают две другие, а там ещё и ещё, и вот уже пошла цепная реакция, и так до конца — сошлось! Когда у кандидата в мэры Фрэнка Ньюмена откуда-то появились 25 тысяч долларов, я ещё ничего не понимал, и даже тот факт, что на первом этапе игры, составляя список сторонников, я включил в него Мориса Гибсона — просто потому, что думал о предстоящей встрече с ним, — тоже ничего не разъяснял. Но тут в роли последней карты выступило воспоминание о том, что перед тем, как сегодня открыть игру, я, в силу устоявшейся привычки, вышел в Интернет, чтобы проверить почту. В этот-то момент они ко мне и проникли. Но это всё так, ерунда, главное — значит, возможен и обратный процесс! И сейчас я заверчу его на всю катушку. Поднимется жуткий тарарам, и отныне бомбу в автомобиле и выстрелы в окно следует расценивать как явления вполне возможные.